Клады великой Сибири
Шрифт:
После обеда все общество вышло на площадку.
Теперь воздушный корабль несся над густозаселенной местностью.
В этом месте скучилось такое количество населения, что людям, казалось, не хватало места на земле.
Реки у берегов были сплошь покрыты джонками и плотами, на которых жили те, у кого не было земли.
Деревни густой сыпью покрывали землю, и в промежутках между ними ярко зеленели поля, покрытые гаоляном, чумизой и чайными кустами.
– Мы не должны привлекать внимания! –
Он повернул рычаг, и корабль стал быстро забирать вверх.
Скоро сырой туман облаков окутал их со всех сторон.
Но прошло еще несколько минут, и корабль снова выбрался на солнечный простор, оставив под собой сплошную белую пелену облаков.
Перед вечером Бромберг стал спускаться и, когда стемнело окончательно, спустился в гаолян.
– Теперь, господа, надо решить, что предпримем мы завтра! – сказал Верлов, когда Вера Николаевна подала чай. – Я предлагаю действовать нахрапом.
– Это будет самым лучшим способом, – поддержал инженер. – Завтра чуть свет мы поднимемся повыше, дождемся, когда начнется празднество, и тогда с шумом опустимся в город, пролетим над самыми головами толпы… Произойдет паника. Пользуясь ею, мы долетим до пагоды Лиу-Пин-Юнга, и я остановлю корабль над самой пагодой.
– Так, – похвалил Верлов. – Лишь только остановимся, я спущусь вместе с Чи-Най-Чангом на землю, свяжу Лиу-Пин-Юнга и подниму его к нам…
– Ты срисуешь с его ноги план и потом отдашь Лиу-Пин-Юнга мне, – сверкая своими узкими глазами, перебил Чи-Най-Чанг. – Я выколю…
– Папа, да заставь его замолчать! – закричала Вера Николаевна.
– Чи-Най-Чанг, не говори глупости! – остановил китайца Верлов. – Итак, мы поднимаем его, срисуем его татуировку и выпустим где-нибудь в таком месте, чтобы он не мог нам повредить.
– Он не догонит… не повредит! – пробурчал Чи-Най-Чанг.
После чаю Верлов подошел к Вере Николаевне.
– Вы не хотите прогуляться? – спросил он.
– Пойдемте, – согласилась молодая девушка.
Они отошли от воздушного корабля и пошли по берегу ручья.
Ночь была тихая, теплая, кругом царило гробовое молчание.
Верлову хотелось говорить и говорить без конца, а между тем он шагал молча, словно не зная, с чего начать.
Он испытывал какую-то робкую радость от сознания, что молодая девушка идет с ним рядом в этой дикой стране и не боится оставаться с ним наедине.
Казалось, и молодая девушка испытывает нечто подобное.
Они шли молча и не замечали, что молчат, довольные лишь присутствием друг друга.
Пройдя с полверсты, они повернули назад.
И только когда корпус корабля вынырнул в темноте перед ними, Верлов тихо произнес:
– Как славно мы прогулялись.
– Да, хорошо, – так же тихо ответила
А темная ночь скрыла румянец, которым покрылись ее нежные щеки.
Еще не наступил рассвет, когда Бромберг поднял своих друзей.
Быстро одевшись, все напились чаю и сделали все приготовления, необходимые к предстоящему дню.
Лишь только стало светать, воздушный корабль поднялся на воздух и приблизился немного к городу Лунь-Ань.
Взобравшись на высоту семи тысяч футов, воздушный корабль остановился.
Теперь с помощью прекрасных подзорных труб путникам хорошо была видна вся внутренность этого города, окруженного, по китайскому обыкновению, высокой стеной с огромными башнями по углам.
Легкий ветер рассеял за ночь тучи, и ничто не мешало наблюдению.
Сначала путешественники увидели, как проснулся город.
На улицах замелькали прохожие; дома и улицы, а также две башни с воротами в центре города расцветились флагами.
Торговля на время праздника, который у китайцев длится целую неделю, прекратилась, и поэтому праздная, свободная от работы и занятий толпа росла на улицах все больше и больше.
Часам к десяти утра город окончательно ожил.
На улицах появились обтянутые шелком, резной работы двухколесные, безрессорные экипажи, именуемые фудутунками, показались разряженные китайские офицеры в бархатных коротких сапогах, темных шелковых хурмах (рубаха без рукавов), надетых поверх ярких цветных халатов, с собольими хвостами и стеклянными шариками на зонтообразных шапках.
На деревянных подмостках, устроенных около центральных башен, появились бродячие комедианты, акробаты и фокусники, в разных концах города зазвенели гонги и бубны.
Тысячи рабочих и детей огласили воздух треском хлопушек, подвешенных в виде коралловых кусочков на нитках, которые китайцы поджигали снизу.
Словно крошечные патроны, эти кусочки разрывались один за другим с громким треском, производя страшный шум.
Воздушный корабль медленно спускался со своей первоначальной высоты, подвигаясь в то же время к городу.
Наконец показалась и главная процессия, вынырнувшая из ворот большого дома.
Это было шествие лодок.
Сначала шли ряженые на ходулях.
Это были мужчины и мальчики, одетые стариками, женщинами и разными уродами, в причудливых костюмах, в масках или гриме.
Чтобы быть более заметными, все они шли на ходулях, гремя гонгами, бубнами, хлопушками и барабанами.
Ряженых на ходулях было человек двести.
За ними шли лодки, которых было штук двадцать.
Из легкого картона, наклеенного на деревянные остовы и задекорированного тканями, были сделаны лодки длиною аршина в три, покрытые разноцветными навесами.