Клады великой Сибири
Шрифт:
Через окно видно было, как далеко внизу мелькают поля и деревни, леса и реки.
– Не менее ста верст в час! – воскликнул Суравин.
– Сто двадцать! – поправил Верлов.
– Невероятно! – воскликнула девушка.
– А между тем это так! – улыбнулся Верлов. – Мы только что пролетели над Орлом, а через десять часов такого хода мы будем пролетать над Самарой. Но… пока довольно! Следует не забывать жизненных привычек и пить чай даже на высоте тысячи футов.
С этими словами он открыл шкаф, достал из него самовар,
– Что вы делаете? – спросила девушка.
– Кипячу воду! – смеясь, возразил Верлов. – Ведь это электрический самовар. Он закипит у нас в три минуты.
– А что делает наш Чи-Най-Чанг? – спросил Суравин.
– Он учится заменять на простом полете Бромберга, – ответил Верлов. – Нам придется всем брать уроки управления, чтобы не возлагать всю тяжесть работы на нашего уважаемого Семена Васильевича.
– Конечно! – согласились все.
Верлов взглянул на воздушный лаг.
– Ага! Наш инженер сбавил ход. Сейчас идем средним ходом, по пятьдесят верст в час.
Затем он взглянул на барометр и одобрительно кивнул головой:
– Ясно! Путешествие должно быть прекрасным. Ну, а вот и самоварчик поспел. Вера Николаевна, надеюсь, будет нашей полновластной хозяйкой.
Молодая девушка улыбнулась и, встав с места, принялась хозяйничать.
А далеко под ними мелькали села и города, и воздушный корабль продолжал плавно мчаться на восток, забирая немного к северу.
VII. Над Небесной империей
Дни шли за днями.
Излишним было бы описывать подробно путешествие над Россией.
Бромберг берег свой корабль и ночами прекращал путешествие, спускаясь по вечерам в безлюдных местах, выбирая по преимуществу поляны в лесах.
Иногда для развлечения они разбивали на ночь легкие палатки, зажигали костры и весело жарили ужин на зеленой мураве.
От Самары корабль направился на юго-восток, пролетев Оренбург, взвился над пустынным Уральским хребтом, миновал Орск и полетел на Тургай. Теперь под ногами путников расстилались необозримые луга и плоские возвышенности, покрытые сочной травой, на которой мирно пасли свои стада киргизы. Пушистые ангорские козы тысячами бродили по лугам, а их хозяева беспечно покуривали свои трубки, сидя на своих кочевьях.
Но каждые сутки картина снова менялась.
Направляясь упорно на юго-восток, путники пролетели сначала над рекой Сары-Су, затем над городом Токмак, над озером Иесык-Вунь и взвились над горным хребтом Тянь-Шань.
Снежные вершины великого горного хребта, сверкая и сияя снегами на солнце, уходили под самые облака.
Воздушный корабль чуть-чуть приподнял свой нос, гигантские крылья завертелись с бешеной быстротой, и корабль стал сильно забирать вверх.
– Десять тысяч футов над уровнем моря! – сказал Верлов, взглядывая на прибор, определяющий давление атмосферы. – Наш Семен
– Значит, мы уносимся с вами в заоблачные сферы? – пошутила девушка.
– Выходит, так, – улыбнулся Верлов. – И, снова взглянув на прибор, он добавил: – Одиннадцать тысяч! Летим медленно. Лаг показывает двадцатиузловой ход. Можно выйти на воздух. Только прошу надеть шубы.
Предложение было принято с радостью.
Чи-Най-Чанг принес три легких, но теплых китайских меховых халата, в которые со смехом вырядились путники, и все общество поднялось по трапу наверх.
Картина, которая теперь расстилалась под ними, заставила их вскрикнуть от восторга.
Вечные снега Тянь-Шаня искрились и переливались, вершины гор казались какими-то сказочными наростами, похожими на грани исполинских алмазов, глубокие трещины, словно черные пасти чудовищ, зияли между ними, рельефно выделяясь на белой пелене снегов.
Холодный, резкий ветер леденил кровь.
Бромберг, сидя в шубе у рычагов, управлял кораблем, не сводя глаз с инструментов, развешанных около него.
Увидав вышедших наверх товарищей, он весело крикнул им:
– Сейчас сделаю решительную пробу! Мы поднимемся настолько, насколько нам позволит атмосфера!
Сидя на скамеечках, путники следили за полетом корабля.
– Машина работает пятидесятиузловым ходом, и подвигаемся мы лишь по двадцати узлов, – сказал Верлов. – Значит, сила встречного ветра равняется тридцати узлам в час. Ого! Четырнадцать тысяч футов высоты! Браво!
По мере подъема холод становился все ощутительнее.
– Двадцать градусов мороза! – воскликнула Вера Николаевна, глядя на термометр.
– Скоро мы обратимся в сосульки!
А корабль взбирался все выше и выше.
Спустя полчаса Бромберг крикнул:
– Шестнадцать тысяч четыреста футов!
Воздух сделался редким, и винтообразные крылья работали теперь с ужасающей быстротой, чтобы продолжать подъем.
Дыхание становилось частым и глубоким, голова слегка кружилась, и в висках кровь стучала.
Сидя тесно рядом с Верой Николаевной, Верлов испытывал какое-то странное чувство.
Легкая дрожь пробегала по нему, от теплоты ее тела он чувствовал себя словно во сне и почти не сознавал, где он находится и куда летит.
Молодая девушка, казалось, чувствовала то же самое.
Щечки ее зарумянились, глаза потупились, но она все продолжала сидеть на месте, словно заколдованная.
Они не замечали, как летят минуты, и молча переживали им одним понятное чувство.
Но вот голос Бромберга заставил их очнуться.
– Восемнадцать тысяч футов! Дальше подъем невозможен! Не хватит дыхания! Чи-Най-Чанг, смазывай обильнее! Посмотри, не накалились ли валы? Мочи их сильнее водой! – загремел его властный голос. – Господа, помогите ему, иначе придется плохо!