Клан тигров
Шрифт:
– Хоуп, иди сюда, – приказал Йолан, прищурившись.
Девочка подошла к нему, и Йолан, схватив её за плечи, тут же завёл дочь себе за спину. Затем он направился к кустам, где спрятался Мика. Приглядевшись, волк заметил среди листвы две маленькие ноги.
– Выходи, малыш! – прорычал он.
Мика тут же вышел на поляну с красными от смущения ушами. Йолан нахмурился: в глазах мальчика читалось такое отчаяние, что глава клана невольно спросил:
– Что ты здесь делаешь? Что с тобой случилось?
– Он здесь
– Они пришли к нам домой, и мама сказала, что я должен бежать и покинуть земли тигров! – добавил Мика, вытирая нос.
Йолан ещё сильнее сдвинул брови. Если мать мальчика велела ему покинуть земли тигров, значит, дело серьёзное и дома этому малышу грозила настолько серьёзная опасность, что родная мать предпочла отправить своё дитя в руки врагов.
– Как тебя зовут? – спросил Йолан.
– Ну, папа, это же Мика, друг Майи! – с улыбкой пояснила Хоуп.
Йолан удивлённо поднял брови.
– Мика? Так ты сын Лены?
Волк не добавил: «и брат этого проклятого Брегана», но от этой мысли его глаза сверкнули безудержным гневом.
– Да. Вы знаете мою маму?
Йолан кивнул.
– Мама… Мама сказала, что я должен уйти, но я не хочу, – пролепетал Мика.
Йолан немного поразмыслил. Лена была женой покойного короля тайганов и матерью его наследника. Если этот ребёнок говорит правду, значит, клан тигров переживает самый настоящий переворот и малышу грозит серьёзная опасность.
– Думаю, тебе стоит послушать свою маму, – ответил Йолан, качая головой.
Мика шмыгнул носом. С одной стороны, ему хотелось вернуться домой и помочь маме, а с другой – он знал, что она ужасно рассердится, если он её не послушается.
– А Майя скоро вернётся? – спросил он.
Его глаза снова наполнились слезами.
Йолан не смог сдержать вздоха.
– Ты знаешь мою дочь?
– О да! Майя очень хорошая, я обожаю играть с ней в догонялки! И она умеет есть кролика так, чтобы мех оставался чистым.
Йолан против воли улыбнулся.
– Слушай, папа, мы могли бы оставить Мику у нас, – сказала Хоуп. – Тогда Майя ему поможет, когда вернётся.
Нет, Майя не вернётся. Не сможет. Только не теперь. Йолан снова глубоко вздохнул.
– Нет, Хоуп. Ты знаешь правила.
– Но папа, если мы его прогоним, плохие люди и ему навредят, разве нет?
Выгнать маленького тайгана обратно на землю тигров – значит обречь его на верную смерть. Йолан прекрасно это понимал, но…
– Хоуп, Мика – тайган. У нас нет права вмешиваться в дела тайганов, – отрезал он.
– Папа, пожалуйста. Нельзя же бросить его одного…
– Хоуп, достаточно!
– Но папа, посмотри на него! Он же такой несчастный! – взмолилась Хоуп, указывая на Мику.
Мальчик присел на корточки и тихо плакал, закрыв лицо руками. Йолан взглянул
– Ладно, но только ненадолго, договорились?
– Договорились! – воскликнула Хоуп.
Она восторженно улыбнулась, во все глаза смотря, как отец наклоняется к Мике.
24
Змеи не смеются. Это общеизвестный факт. Но Ван не смог сдержаться и весело зашипел от смеха, глядя, как две волчицы бегут, падают и кубарем катятся со склона холма, словно два больших меховых повизгивающих камня.
– Грязный серпаи, не понимаю, что смешного?! – прорычала Клеа, с трудом поднимаясь на лапы.
Майя повернула голову к гигантскому змею и оскалилась. Пусть Ван не понимает их, пока они находятся в зверином обличье, но рычание – весьма красноречивый сигнал, сообщающий рептилии об их недовольстве.
Однако Ван зашипел пуще прежнего.
– Смотри! Он опять! – прорычала Клеа.
– Пф-ф-ф… Не обращай на него внимания, так будет лучше всего, – ответила Майя и принялась зализывать ушибленную лапу.
Ван покачал головой и пополз дальше.
После превращения они успели пройти довольно приличное расстояние и хотя несколько раз, выбирая широкие дороги, слышали крики и вопли ужаса, никто не рискнул в них стрелять и ни один человек не попытался их остановить. Нет, люди позволяли гигантским зверям бежать дальше, оставляя позади многие километры пути, как будто так и должно было быть.
– Эй! Серпаи, мы знаем, что ты любишь высокие температуры и не боишься получить солнечный удар, но мы просто подыхаем от жары! Тебе не кажется, что пора остановиться и попить? – прорычала Клеа, обращаясь к змею.
– Какой толк с ним говорить? Ты же прекрасно знаешь, что он тебя не понимает, – отозвалась Майя.
На самом деле волчица сомневалась, мог ли Ван вообще их понять. Он родился ёкаем, но во многом вёл себя как человек, а не как один из них. Как и двуногие, он был эгоистом, думал только о своих желаниях, а главное: у него не было никаких моральных ценностей, никакого идеала, никакого уважения к наследию, оставленному создательницей, ничего, кроме насущных задач, которые нужно выполнить.