Классическая драма Востока
Шрифт:
Рассказчик
Он ускользает за москитный полог И хочет спрятаться… Не удалось! О-Сава Успела мужнюю приметить спину.О-Сава
Что это, Токубэй? И почему Муж хочет скрыться от своей жены?Рассказчик
Смущенный Токубэй выходит, Не знает, что сказать… Молчит. О-Кити тоже растерялась — И даже позабыла Почтенную приветствовать соседку. А между тем Ёхей, ПрижавшисьЁхэй.Ого! Моя мамаша, кажется, не прочь затеять небольшую свару? А ну-ка, послушаем, что она еще скажет!
Рассказчик
Он к двери ухо приложил — И слушает… О-Сава, Не торопясь, присела на ступеньку И распекает мужа.О-Сава.Ну, Токубэй-доно! Ситидзаэмона дома ведь нет, а вы наспех покончили со всеми делами — и бегом к соседке через улицу. А с ней вы можете встречаться в любое время, а не в такую ночь, когда все по горло заняты своими неотложными делами. Что вам здесь понадобилось? Вы, кажется, уже не в тех летах, когда бегают за женщинами. Вас не назовешь вертопрахом. Хм-хм! Вы, верно, опять пошли сетовать по поводу беспутного Ёхэя? Так и есть, угадала! Уж чересчур вы озабочены вашим отцовским долгом, и все потому, что он вам не родной сын. Да ведь его выгнала родная мать, значит, вы тут ни при чем, ваше доброе имя не пострадает. Я все заметила. Неужели вы собираетесь подарить эти триста медных монет такому негодяю, моту? А на себя вы всегда жалели и ломаный грош потратить! Давать Ёхэю деньги? Да это все равно, что швырять их в бездонный колодец!
Да, ваша доброта И баловство — Вот это было ядом для Ёхэя! Но я не такова. Сказала: "Ёхэй лишен наследства", — И конец! От слова своего не отступлюсь, По мне, пускай хоть маслом Намажется И кинется в костер! Пускай в бумажном платье В пучину ринется, Пускай творит, что хочет. А вы? Всю душу вы отдать готовы Негодному разбойнику Ёхэю, Как будто вам и нужды нет, Что станется С женой и дочкой. А ну-ка, Домой, немедленно домой! Идите впереди меня!Рассказчик
Она его подталкивает к двери. Он вырывается из рук жены.Токубэй.О, ты не права! Это чересчур жестоко! Никто не рождается на свет с готовым родительским сердцем. Время идет, ребенок становится взрослым — и вот он уже отец!
А все родители Детьми когда-то были! Ребенок вырастает, Взлелеянный родительской любовью. Но и отец растет И возвышается душою Через сыновнюю любовь. Ты знаешь, Я, Токубэй, не много видел счастья. Я слуг не нанимал Ухаживать за мною, Я сам для близких был слугой!Но я думал, что после моей смерти мой гроб понесут двое сыновей, один впереди, один позади, — и какие это были бы великолепные похороны! Больше чести, чем если бы сто чужих людей провожали меня на кладбище!
Конечно, у меня есть двое Приемных сыновей, Да что мне ждать от них! Мой гроб… Он будет отнесен в могилу Чужими равнодушными руками. Уж лучше Я, мертвый, упаду Среди дороги в грязь И парии — Меня швырнут С доски — в могилу для бродяг!Рассказчик
Он захлебнулся Горючими слезами. Как жаль его!О-Сава.Но разве этот беспутный Ёхэй ваше единственное
Рассказчик
О-Сава подгоняет Токубэя.Токубэй
Что ж, если уходить — Так вместе!Рассказчик
Жену он тянет за рукав, И вдруг… Вдруг из-за пазухи жены Какой-то сверток — Тяжелый — шлепается вниз. Обертка развернулась. И все рассыпалось по доскам пола. Что это?.. "Тимаки" [360] — и монеты: мон пятьсот!О-Сава
360
Тимаки— лакомство, приготовленное из рисового теста и завернутое в листья бамбука. Его едят в праздник мальчиков Танго.
Глупец Сюрихандоку(санскр. Кшудрапантака) — самый глупый из учеников Будды.
Адзясэ(санскр. Аджашатру) — герой древней индийской легенды. Когда он был еще во чреве матери, прорицатель нагадал царю, его отцу, что дитя вырастет злодеем и погубит родителей. Царь повелел сбросить новорожденного с крыши, но он лишь повредил себе палец на ноге, а впоследствии убил отца и заточил мать в темницу, чтобы захватить престол.
Рассказчик
Она всей грудью падает на сверток, Пытается закрыть его И спрятать. В отчаянье И плачет и кричит.О-Сава
О Токубэй-доно! Я умоляю: Простите! О!.. Я эти деньги Взяла из тех, что вы собрали У наших должников! Да, я украла эти медяки — Пятьсот монет! Чтоб потихоньку их отдать Негодному бездельнику Ёхэю! Да! Двадцать лет супружества прошло И никогда со мной Такого не случалось! И если эти медные монеты Супружеские разлучат сердца И лягут, как преграда, между нами, О, если вы меня не сможете простить, Какое горе!Если б даже этот негодный сын был похож на глупца Сюрихан-доку, о котором рассказывали нам в храмовых поучениях, или на принца Адзясэ, убившего своего отца, — ах, разве я смогла бы его возненавидеть?
Ведь он мой сын! Я — мать его! Какие В моих былых существованьях Я совершила страшные грехи, Что сын — такой беспутный! — Из чрева моего родился? Я не могу его забыть. Как вспомню, Почувствую к нему такую жалость! Люблю его всем сердцем, всей душой! Какое чувство Сравнится с материнскою любовью? Родной отец не в силах так любить!О, я так боялась: если буду слишком открыто показывать мою любовь к Ёхэю, то вы, чужой ему по крови, скажете: "Вот мать-потатчица! Это она виновата, что Ёхэй не исправляется, что он упорствует в дурном поведении!.." И вы мало-помалу возненавидите меня! А я так старалась выглядеть суровой. Я била, колошматила его, и, наконец, потребовала:
Лишите Его наследства! Выгоните вон Его из дому! Я была Жестокой, беспощадной, для того Чтоб вы к нему почувствовали жалость!