Классическая проза Дальнего Востока

Ихара Сайкаку

– Пожалуйте, о божественный, во внутренние покои, - сказала она, поклонившись.
– Я хочу доверить вам одну сокровенную тайну.

По лицу Эр-лана разлилась широкая улыбка. Он взял красавицу за руку, и они вместе вошли в опочивальню. Бог сел, а хозяйка, совершив поклон, стала перед ним.

– Садитесь и вы, - сказал Эр-лан.
– Ведь я говорил, что лик ваш отмечен знаком небожителей.

Госпожа Хань велела служанке принести вино и фрукты и с легким изяществом присела напротив гостя. Всем своим видом она показывала, что хочет открыть богу какую-то тайну. Тут уместны были бы такие слова, они прямо, что

называется, рвутся с губ:

"Влюбленным свахой был бокал вина, Чай разливала им сама весна".

– О божественный!
– воскликнула госпожа Хань.
– Быть может, хотя бы на краткий миг вы прервете бег своей колесницы и снизойдете до любви к простой смертной!
– Ароматные уста ее приоткрылись, засияли жемчужные зубки, прекрасные, как у прославленной наложницы Сян-фэй.
– Не сочтите слова мои за грубую дерзость.

Бог не замедлил согласиться. Взявшись за руки, они взошли на ложе, где их ждали, как говорят в таких случаях, густые облака и щедрый дождь. Госпожа Хань склонила свое тело, чтобы одарить бога любовью, и - забыла обо всем на свете. Пробило пятую стражу, когда Эр-лан поднялся наконец, с ложа. Он велел возлюбленной беречь себя и обещал снова прийти. Затем он оделся, взял самострел и подошел к окну. Снова раздался негромкий звон, и бог исчез.

Само собой, госпожа Хань рассталась с ним с великой неохотой, однако же сердце ее согревала радость, что бог Эр-лан все же посетил ее. Теперь она опасалась лишь одного, как бы тайвэй не отправил ее обратно во дворец. Что было делать? Разве что прикинуться снова больной и легкое недомогание выдать за сильный недуг. Вновь целыми днями она бродила по дому пасмурной, вновь улыбка пропала с ее лица. И никому было невдомек, что, едва спускался вечер, она расцветала, словно утренний цвет весною, и так и сияла от счастья. Приходил бог, и влюбленные, выпив одну за одной три чарки вина, всходили на ложе, где ждали их наслаждения, длившиеся до утра. И так было много дней кряду.

Но вот наступили осенние холода. Государь повелел выдать наложницам теплые осенние одежды. Тут-то он вспомнил о госпоже Хань. И послал придворного в дом Яна, дабы вручить государевой наложнице высочайшее послание и дары: атласное платье с поясом из яшмы. Получив все это, госпожа Хань поставила на столик душистую свечу и высказала государеву посланцу благодарность за высочайшую заботу.

– Мы рады вашему выздоровлению, госпожа, - сказал придворный.
– Государь вспомнил о вас и послал вам дары. Он справляется о здоровье госпожи Хань. Если болезнь ваша прошла окончательно, вам надлежит поскорей воротиться в покои дворца.

Госпожа Хань оказала посланцу надлежащие знаки внимания, а затем промолвила:

– Мне, право же, стыдно попусту беспокоить вас, - но я должна признаться, что поправка моя затянулась. Я верю, господин, что вы так и доложите государю, а мне окажут милость и разрешат побыть тут еще хоть немного!

– Не предвижу препятствий, о госпожа, ведь у государя не одна вы. А во дворце я скажу: так, мол, и так, она еще не вовсе здорова, и ей надобно хорошенько за собою следить, чтобы поправиться сполна...

Придворный ушел, и больше нам о нем рассказывать нечего. Между тем вечером бог Эр-лан вновь заявился к госпоже

Хань.

– С великою радостью вас, о госпожа, - сказал он.
– Оказывается, государева к вам любовь не иссякла. Он одарил вас платьем и яшмовой опояской. Дозвольте взглянуть?

– Как вы узнали об этом, божественный?
– подивилась молодая женщина.

– Я обозреваю Поднебесную и ведаю все, что делается в четырех ее сторонах. Мне ли не знать о том, что происходит о вами? Дело пустячное!

Госпожа Хань вынесла богу дары государя.

– Одному человеку не пристало наслаждаться столь редкостными вещами, - сказал Эр-лан.
– Вот видите ли, в моем наряде как раз не хватает яшмовой опояски. Было бы только справедливо, если бы госпожа подарила ее мне.

– О божественный!
– воскликнула красавица Хань.
– Ведь мы теперь связаны тесными узами, я всем телом принадлежу вам. Так возьмите же и опояску, раз она вам нужна. Она - ваша!

Эр-лан рассыпался в благодарностях. Они взошли на ложе, где предались обычным удовольствиям, а в пятую стражу он, как всегда, поднялся, оделся, взял самострел, прихватил яшмовую опояску и подошел к окну. Раздался негромкий звон, и бог исчез.

Надо ли приводить здесь такие слова:

"Чтоб люди не узнали ни о чем, Будь сам, как говорится, ни при чем".

Как мы уже рассказывали, госпожа Хань жила отдельно от всех в особом домике с двумя дворами. Ведь это была как-никак наложница государя, и осторожный тайвэй окружил ее тщательными заботами. В комнатах царила тишина, никто из посторонних не смел даже и заглянуть в покои красавицы. Однако в последнее время дворня стала примечать, что из комнат, соседних западному саду, всю ночь пробивается свет и доносятся словно бы звуки беседы. Замечено было и то, что госпожа Хань на удивление похорошела и лицо ее так и пышет довольством и счастьем. Тайвэй заподозрил неладное и после коротких колебаний решил посоветоваться с госпожой Ян.

– Мне кажется, дело нечисто, - сказал он жене.
– А ты как считаешь?

– Вначале я тоже было засомневалась, но потом подумала: Домик тщательно стерегут, ворота запирают накрепко. Вряд ли кто сумеет проникнуть туда без помех. Но ты беспокоишься, и надо проверить. Дело это, впрочем, нетрудное. Пошли-ка ночью слугу на разведки, он потихоньку туда проберется и посмотрит, что там да как. Мы все узнаем и никого не обидим.

– Верно, - согласился Ян. Он тут же вызвал двух слуг половчей и объяснил им, что делать.
– Не вздумайте лезть через ворота, - напутствовал он.
– Возьмите лестницу и, когда все стихнет, перелезьте через стену. Проникните в спальню, разведайте и мигом назад. Только будьте осторожней, дело нешуточное!

Слуги исчезли, а тайвэй стал ожидать их возвращения. Прошло не меньше часов четырех, прежде чем они появились. Тайвэй удалил посторонних, и разведчики поведали об увиденном. А увидели они вот что. В спальне госпожи Хань восседает гость. Они распивают вино и беседуют очень сердечно.

– А госпожа величает его божественным, - рассказывали они.
– Мы внимательно все осмотрели: стены высокие, запоры надежные, никакой дурной человек не проникнет в покои, будь у него даже крылья. Может, он и вправду бог?