Классическая проза Дальнего Востока
Шрифт:
– Мне теперь все нипочем, как говорится, "большие Южные ворота стали, что вход в нору краба". А ведь любовь может быть все равно, что колокольчик на хвосте у сокола, что контора, где принимают налоговый рис, вроде мелкой монеты!
Небо и земля завертелись у него перед глазами, все смешалось, и, полный восторга, он проговорил:
– А мы с тобой связаны судьбой, вот почему и встретились друг с другом. Давай споем песню о судьбе, так, чтобы каждая строка заканчивалась словом "человек".
Судьба захотела, чтоб в чаще зеленой мне встретился близкий один человек. Луна осветила высокую башню, здесьУважаемый человек, большой человек, нищий человек, старый человек, молодой человек, многие люди связаны судьбами. Два человека соединены брачными узами и радуются бесконечно!
Чхунхян на это говорит:
– Молодой господин сочинил песню со словом "человек", а я попробую придумать песню, где в каждой строке будет слово "лета".
На дождь моросящий и непогоду судьба обрекает не на сто лет. Любому из нас ненавистна старость, но не вернуть уже юных лет. Резвятся фениксы - дружная пара, им целый год угомона нет! Вокруг пустынно, бедна природа не мало, не много - уж сотню лет!.. Воспитывать нужно дух благородный у тех, кто не вышел из детских лет. Год уж в пути до границы далекой!.. Сколько же минет их, долгих лет?.. Не замечаешь, живя на покое, куда-то вдаль убегающих лет...Один год, десять лет, тысяча лет, прошлый год, а в этом году нас случайно судьба связала на сто лет, а сто лет - ведь это, говорят, очень много лет!
– Мы с тобою связаны любовью на десятки тысяч лет, - согласился юноша.
–
Так они наслаждались счастьем. Забрезжит рассвет - прячутся по своим домам, а как стемнеет - снова встречаются и радуются друг другу. Таясь от людей, они все ночи проводили месте.
А тем временем государь, прослышав о том, что правитель амвона печется о народе и правит по справедливости, повысил го в должности и назначил главой палаты финансов. Правителю
– Собирайся в дорогу, ты поедешь первым!
Юноша при этом известии упал духом и не знал, что делать. К горлу у него подступил комок, и он еле слышно пробормотал:
– Я сейчас, только...
Он сделал вид, будто ему нужно собрать в дорогу вещи, а сам помчался к Чхунхян. Чхунхян выбежала ему навстречу и, едва взглянув в лицо, поняла: случилось что-то неладное. Она заплакала и стала трясти его за плечи.
– Что случилось? Почему вы так печальны?
– Нам предстоит разлука!
– Если мы сейчас расстанемся, неужто больше никогда не видимся? Всякая разлука страшна, но для живого она все равно, то огонь для дерева или травы. Ох, уж эта разлука! На севере и а юге разлучались государи с подданными, на постоялых дворах прощались братья, десятки тысяч ли отделяли мужей от жен и детей. Говорят, что любая разлука печальна, но разве было расставание горестнее, чем у нас?
– Зачем ты так сокрушаешься?
Юноша вытер лицо рукавом, но к горлу у него подступил комок, и он тоже заплакал.
– Не плачь, Чхунхян! Твои слезы терзают мне сердце, оно разрывается от печали! Не плачь! Я хотел бы всю жизнь быть рядом с тобой. И после смерти мы станем бабочками, все три весенних месяца будем вместе. Но ведь у людей множество дел, они заняты десятью тысячами вещей... Вот и мы должны разлучиться, но ведь не навсегда же!
– Уедете вы и забудете обо мне, - сетовала Чхунхян, - для кого я буду наряжаться, что буду делать зимними ночами, летними днями? Уж лучше убейте меня, а тогда поезжайте!
– Послушай, Чхунхян, если б папаша не получил должность главы палаты финансов, а так и остался в уезде правителем, мы бы с тобой, конечно, не расстались. Не плачь, нас с тобой связала судьба навеки, она нерушима, как темные горы и лазурные воды! Пройдет время, и мы снова встретимся, не давай волю грустным мыслям. Ведь наша любовь не заиндевеет!
Трудно сдержать слезы разлуки. Юноша достал из кармана зеркальце и отдал его Чхунхян со словами:
– Моя душа чиста, как это зеркало. Пусть сотни лет пройдут - она не переменится.
– Вы уезжаете, - промолвила Чхунхян, - вернетесь ли когда-нибудь? А разве на засохшем дереве распустятся снова цветы? Разве желтый петух, что нарисован на ширме, когда-нибудь закричит "кукареку", вытянет шею, захлопает крыльями? Разве горные вершины Кымгансана станут ровным полем? Может ли такое случиться, чтоб их затопила потом вода, а по воде поплыли бы лодки?
С этими словами она сняла с пальца нефритовое кольцо и отдала юноше.
– Моя верность - как это нефритовое кольцо. Оно десятки тысяч лет пролежит в пыли, по чистоты не утратит. Настанет день, когда мы снова встретимся, счастливого вам пути!
Юноша на прощанье сложил для нее песню:
"Счастливо оставаться я желаю, Ты пожелай мне доброго пути. Навек ли расстаемся мы - не знаю, Но уезжаю, ты же - не грусти. Проснешься - и меня не будет рядом, Возлюбленный твой в дальней стороне, Он помнит о тебе... Грустить не надо, Но вспоминай почаще обо мне".Чхунхян прочла и тоже ответила песней:
"Вы говорите: "Не грусти, не надо... " Вас провожу - надолго иль навек? Гор между нами вытянутся гряды, Пролягут между нами сотни рек. Но я желаю: пусть благополучен, Спокоен будет весь ваш долгий путь. Прощаемся - тоской мой дух измучен, Уйдете - будет ныть от вздохов грудь".