Клавиши нашей любви

Шойм Арсений

Наверняка Машка и сама понимала, для чего мне это было так необходимо.

– Дело дрянь, шеф, – изрекла она, делая глубокий выдох. – Тут надо думать.

Маша задумчиво отвернулась к окну. По ее прищуренному взгляду и бегающим из стороны в сторону зрачкам я поняла, что она производила в голове какие-то подсчеты. Я прямо-таки видела, как крутились шестеренки в ее голове.

Спустя пару минут Машка закончила свой внутренний анализ и сосредоточенно произнесла:

– Мне кажется, есть только один

доступный вариант, как можно избавиться от этой проблемы.

Так как в чудеса я перестала верить полтора часа назад, отозвалась я не сразу:

– Какой?

Маша тут же приступила к конструктивному изложению своих мыслей:

– Ну, смотри. Все мы знаем, что Антуан принципиально не разрешает никому приходить и исправлять оценки вне уроков. Ни при каких обстоятельствах.

– Знаем, – крякнула от досады я.

– Получается, что до конца четверти остается всего лишь три урока, на которых можно что-то сделать. Один на этой неделе и два на следующей.

– Это практически ноль!

– С одной стороны да, но не все так плохо, – обстоятельно продолжала она. – Ближайший урок в четверг сразу же вычеркиваем, так как на нем будем проходить новую и последнюю в этом году тему. Там возможности исправить оценку не будет.

– Еще лучше, – уронила голову я на согнутый локоть. – Остается два урока.

– Урок в следующий четверг тоже мимо кассы. Это слишком поздно. К тому времени четвертные оценки будут проставлены.

Я хмуро посмотрела на нее:

– Ты меня добить решила? Хоть один-то шанс у меня есть?

– В следующий понедельник будет годовая контрольная… – многозначительно произнесла Маша.

Теперь пришел черед активизироваться серому веществу в моей голове. До меня стало доходить, на что намекала Маша.

– Единственный выход, который я сейчас вижу, – заканчивала она свое изречение. – Тебе нужно хорошенько подготовиться к этой контрольной, чтобы получить за нее пять. Изо всех сил нужно, потому что после сегодняшней двойки четверка ничего улучшить уже не сможет.

– Ты с ума сошла, – расстроенно покачала головой я. – Да мне никогда в жизни не написать контрольную на пять! Вот если бы можно было списать – тогда да. Но ведь этот столб фонарный всегда сам составляет задачи для годовых контрольных, так что не прокатит.

– Пойми, других способов нет, – критично подметила Маша.

– Какой кошмар! – обреченно простонала я, рухнув всем корпусом на деревянный стол.

– Да не убивайся ты так, – с грустью посмотрела на меня Машка. – Все еще вполне реально исправить.

Последние частички рационального зерна в моей голове соглашались с ее словами. Но решительно переубедить себя целиком никак не получалось.

Меня поглотила растерянность. И как я должна провернуть эту аферу? Я же в проклятущей физике вообще ни бум-бум! За предыдущие

годы у меня ни разу так и не вышло годовой четверки. Что говорить, если я почти никогда не вспоминаю о том, что перед тем, как поменять перегоревшую лампочку, нужно убедиться, что тумблер находится в положении «выключен». А уж во всех этих механизмах, импульсах, законах и прочей чепухе я ровно так же хороша, как корова в вождении автобуса.

Мысленно я пыталась подобрать слова для описания степени отчаяния, но у меня выходила лишь несусветная чушь. Ну и угораздило же меня так обделаться напоследок.

***

В самом мрачном настроении я вернулась после школы домой. Не успела я точным прицелом прямо с порога забросить свою сумку на банкетку, к своему неудовольствию мне пришлось стремительно вспомнить, что мама сегодня обитала дома. Собираясь в спешке утром, я на это не обратила внимание. Собственно, необходимости заходить в прихожую, которая одновременно с этим являлась комнатой мамы, у меня не было.

Теперь же она в свой законный выходной увлеченно смотрела ток-шоу по телевизору.

Я картинно закатила глаза. Никакой разницы в этих передачах для домохозяек я не находила. Словно ты смотришь одно бесконечное шоу, которому нет ни конца, ни края. Про отсутствие хотя бы капельки смысловой нагрузки я вообще молчу.

Особо долго задерживаться в коридоре я не стала. Желания контактировать с мамой у меня имелось едва ли больше ноля процентов. Хотя, по ее ленивому повороту головы стало очевидно, что она заметила мое появление дома.

Первое, что я сделала в своей комнате – вымученно плюхнулась на кровать. Прямо в том, в чем ходила в школу. Мне хотелось пару минут полежать и отдохнуть. Помечтать о чем-то добром и хорошем.

Черт возьми, кого я обманываю? В тот момент моим единственным желанием было раствориться. Исчезнуть с лица земли безвозвратно. Просто я предчувствовала мощнейший шторм и скорость, с которой он приближался.

В животе приглушенно заурчало. Я ведь так ничего и не поела в школе. Ладно, потихоньку пробегу в кухню, приготовлю себе бутерброд с чаем и быстро вернусь в комнату.

Разумеется, мое мысленное желание повременить с беседами оказалось послано госпожой кармой куда подальше. Удача покинула меня во всех жизненных аспектах. Угадайте, кто оказался на кухне ровно через одну минуту после того, как туда зашла я и нажала на кнопку чайника.

– Что новенького в школе? – участливо полюбопытствовала мама.

Когда я услышала ее голос, все тело вмиг напряглось.

– Ничего, – с неумело сыгранным спокойствием пожала плечами я.

Мама величественным шагом прошла к угловому дивану, стоящему у нас в кухне, и неспешно на него села. Я продолжала нарезать себе хлеб с колбасой, стоя к маме спиной.