Клавиши нашей любви
Шрифт:
– По оценочкам как дела? Получила сегодня что-нибудь? – с теплом в голосе спросила она.
Я четко уловила фальшь в интонации.
– Пятерку по русскому, – пробурчала я. – Писали изложение по «Бесприданнице» Островского.
– Надо же, какая молодец у меня дочка! – радостно всплеснула руками мама. – Такая умная! А еще что получила?
К чему она клонит? Она уже давным-давно со мной так не заискивала.
– Да вроде, больше ничего, – за какой-то надобностью соврала я.
Я
– Прямо-таки совсем-совсем ничего? – продолжала лебезить мама, ни на секунду не снимая притворную улыбку с лица.
Тут я уже сама не выдержала.
– Мам, ты на что-то намекаешь? – сухо спросила я, повернувшись к ней.
Мама продолжала смотреть на меня с неестественной улыбкой. Может, мне почудилось, но она даже не моргала. Ее лицо как будто безвременно застыло в мраморе.
– Я не намекаю, а прямым текстом говорю, – щебетала она, чуть склонив голову набок. – Моя дочь – лгунья.
Я тяжело вздохнула и рассеянно перевела взгляд в сторону. Мама становилась невыносимей с каждым днем. Каким образом мы с ней должны сближаться, если она постоянно играет какую-то роль? Знаешь ты что-то, или что-то тебя интересует – спроси об этом прямо. Для чего вот эти окольные пути каждый раз? И себе и мне нервы только треплет.
Мама самодовольно скрестила руки на груди:
– Я, конечно, предполагала, что ты невысокого мнения обо мне, но не думала, что настолько.
– О чем ты говоришь? – смешалась я.
– Яна, надо быть полной дурой, чтобы врать матери про оценки. У вас в школе существуют и электронные дневники тоже, или ты забыла об этом?
– А на кой черт ты тогда вообще спрашивала… – сердито подумала я.
Надо же! С чего вдруг ей понадобилось изучить мой электронный дневник? Сто лет в него не заглядывала, но сегодня ей приспичило полюбопытствовать! И почему я не удивлена? Меня кто-то проклял что ли?
– Нет, мам, я помню, – попыталась оправдаться я. – Просто я…
– Просто ты что?! – резко перебила меня мама. – Просто ты мать свою ни в грош не ставишь. Скажи еще, что я неправа.
Я почувствовала, как к глазам подступили слезы. Обычно я стойко переношу все нападки мамы, но сейчас все моральные силы меня покинули. За сегодняшний день я и так уже настрадалась.
– Ну, расскажи мне, что у тебя там произошло сегодня на физике? – не унималась мама со своими дурацкими расспросами.
– Я просто забыла выучить параграф, – дрожащим голосом ответила я.
– Вот только не надо мне тут сопли распускать, – презрительно фыркнула она. – Какая прелесть!
Так, самое страшное позади – о двойке она узнала. Можно и отдышаться чуть-чуть. Вот только я уже настолько раскисла, что мне едва удавалось держать себя в руках.
– Это же не конец света! – выпалила я, о чем, впоследствии, пожалела.
Мама тут же вскочила с дивана. Ее и без того красное лицо стало пунцовым от резкого притока крови. Я морально подготовилась к тому, что сейчас по всей кухне пронесется ее истошный вопль.
– Милая моя! – задохнулась от возмущения мама, подтвердив мои ожидания. – У тебя одна единственная задача – учиться! Ты не обременена ни работой, ни кружками и секциями. Так чем же ты так сильно была занята, что забыла выучить параграф? Скажи мне на милость.
– Ничем… – промямлила я. – Я просто забыла его выучить.
Второй раз я уточнила это уже почти шепотом.
– Как ты собираешься исправлять эту двойку? – строго спросила мама. – До конца года времени осталось с гулькин нос.
От ее прежней, пусть и фальшивой улыбки и след простыл.
А я лишь беспомощно стояла и смотрела себе под ноги, не в состоянии подобрать слов для ответа. Давненько меня так не размазывали об стену.
– Мне теперь что, каждый раз проверять у тебя наличие сделанного домашнего задания? – продолжала кипятиться мама. – Ты когда-нибудь повзрослеешь, в конце-то концов? Взрослая девица, уже меня переросла, а мозгов так и не появилось. Весело, наверное, закончить учебный год с одной единственной тройкой. Как говорится, не жили богато, нечего и начинать. Да, Ян?
В чем-то она была права.
– Я все исправлю. Обещаю, – пропищала я, не в состоянии поднять на нее глаза.
Мама расхаживала гигантскими шагами по кухне со свирепым выражением лица. Щеки ее пылали алой краской. В конечном итоге, она остановилась в дверном проеме и на одном дыхании произнесла:
– Уроков у вас осталось раз-два, и обчелся. Без понятия, как тебе это удастся, моя дорогая, но ты это сделаешь. Не заставляй меня в тебе разочаровываться. Хотя бы раз сделай все так, как надо.
Я робко кивнула.
– В противном случае, во-первых, я лишу тебя всех карманных денег. Мне все равно, кто будет тебя спонсировать: дедушка или еще кто. От меня ты не получишь ничего. Будешь сама придумывать, где взять деньги на карандашики для губ и кофеек. Во-вторых, я не буду разговаривать с тобой все лето. Минимум. Не буду никак с тобой взаимодействовать. Ты будешь сама по себе, я – сама по себе. Ты у меня сама станешь бесприданницей. Может быть, все это для тебя послужит хорошим уроком, и в следующий раз ты «не забудешь выучить параграф».