Кленовые тайны
Шрифт:
— Некоторым доставляет удовольствие грубая любовь. Например, нужно, чтобы их душили, иные предпочитают хлыст, — объяснил коррехидор, глядя в окно, — возможно, у нашей парочки тоже имелись свои любовные игры, в результате которых девица и обзавелась своими роскошными синяками. Кстати, минувшей ночью у них была интимная близость?
— Нет, минувшей ночью они не… — она замялась, со злостью поймав себя на мысли, насколько ей неловко обсуждать данный вопрос с Вилом, — одним словом, нет.
Коррехидор побарабанил пальцами по столу.
— У нас для инициации расследования смехотворно маловато доказательств, хотя мои интуиция и здравый смысл буквально вопят об убийстве.
— Я недавно прочла в журнале «Теоретическая и экспериментальная магия» одну интересную статью, — Рика обрадовалась возможности уйти
— Да? — оживился Вил, — и мы сможем увидеть, кто столкнул Кензи и Андо?
— Нет, — мотнула головой чародейка, — конечно же, нет! Ни сам процесс убийства, ни уж тем более убийцу я вам показать не смогу. Мы имеем в наличии всего лишь способ расчёта траектории падения предмета, в нашем случае — тел, с учётом высоты, массы, возможности замедления скорости падения за счёт планирования. Это, как лист бумаги, например.
— Отлично. Что вам понадобится?
— Ничего экстраординарного, — пожала плечами чародейка, — для ритуала нужны простые ингредиенты, они сыщутся в саквояже любого практикующего чародея. Разве только сырого яйца не хватает.
По дороге в Кленовый институт они заехали в лавку, и в саквояже чародейки обосновался пакет с десятком пёстрых перепелиных яиц.
Госпожа Докэру встретила их с кислым выражением лица.
— Раз мой племянник снова тут, значит, дела идут наискверейшим образом, — констатировала дама. Она поджала губы и качнула головой, — неужели всё-таки криминал?
— Очень похоже, — после приветствия подтвердил коррехидор, — нам нужно произвести один магический эксперимент, тогда будем знать точно.
— Магический? — нахмурила брови ректоресса, — а тебе известно, что наш институт защищён специальными заклятиями и в его стенах запрещается пользоваться магией? Знаете, некоторые особо шустрые студенты не преминули бы запастись заговорами на удачную сдачу экзаменов и стали бы круглыми отличниками.
— Я предполагал сие, но моё служебное положение позволяет требовать отключения охранной системы на время, достаточное для проведения следственного эксперимента. Надеюсь, моя дорогая тётушка не станет возражать?
— Кто я такая? Кто я такая, Вилли, чтобы чинить препятствия королевскому правосудию! — воскликнула она, хотя весь её вид говорил о том, насколько ей неприятна ситуация, — в котором часу и на какое время надлежит выключить защитные чары?
Посоветовавшись с Рикой, Вил назвал время и попросил прикомандировать к ним сторожа, которому вменялось в обязанность не подпускать к Астрономической башне ненужных зрителей.
Меллоун со свойственной ему тщательностью обвёл местоположения тел толстой меловой линией, отчего на земле просматривались две гротескные фигуры, уже изрядно потоптанные. Явно заросший дворик позади Астрономической башни стал местом паломничества значительной части Кленового института. Сторож, всё в той же шляпе, остался в отдалении и искоса наблюдал за гостями, старательно изображая безразличие всякий раз, когда Вил или Рика смотрели в его сторону.
Коррехидор взглянул на часы, его тётка уже должна была выключить запрещающие использовать магию заклятия, и дал понять чародейке, что можно начинать.
Рика порадовалась, что не поленилась записать в блокнот понравившийся ритуал, сверилась с записями и вызвала фамильяра. Тама выглядела уставшей и недовольной, если только такое можно сказать о кошачьем черепе с крылышками бабочки-бражника. Она зевнула, и примостилась на плече чародейки. Та дёрнула плечом и решительно согнала череп. Недовольно затрепыхав крылышками, Тама подлетела к коррехидору и ткнулась носом в руку, совсем как домашняя кошка. Вил опешил от неожиданности, но ладонь не отдёрнул, а преодолев себя, ласково погладил пальцем гладкую кость, после чего фамильяр преспокойно устроился у него на плече и приглушил фиолетовые огоньки глаз, это всегда означало дрёму.
— Что это с ней? — шёпотом спросил четвёртый сын Дубового клана, скашивая глаза на прикорнувшую Таму.
— Я думаю, у неё истощился запас маны, — объяснила чародейка, — но я скоро её угощу.
Она выкладывала из саквояжа то, что могло ей пригодиться для будущего ритуала, периодически заглядывая в свой блокнот. Вскоре оба места, куда упали Кензи
— Тама, иди ко мне, моя хорошая, — позвала чародейка после того, как на месте центра тяжести каждого трупа разместилось перепелиное яйцо в импровизированном травяном гнёздышке. После чего, заглянув в блокнот, записала рост, вес погибших и отметила круглыми камешками-галькой центры тяжести тел.
Фамильяр открыл глаза, ещё разок потёрся об ухо коррехидора, а затем вяло полетел к хозяйке.
— Устала? — заботливо поинтересовалась Рика, усаживая череп любимой кошки на сгиб локтя, — давай-ка, восстановим твои силы.
Девушка привычно проколола палец и напоила фамильяра. Тама жадно слизала капельки крови и с благодарностью слегка куснула палец чародейки, после чего воспряла духом, её призрачно-лиловое свечение стало откровенно ярче, а глазки пробрели знакомое лукавое выражение.
— За работу, — велела Рика, выпуская Таму словно маленькую пичужку.
Сама она опустилась на колени в центре пентаграммы, замкнула внутри себя магические цепи и волевым усилием зажгла разом все свечи. Фамильяр привычно оперировал с дымными струями. Однако на этот раз он не сплетал их в нити, а, носясь с огромной скоростью, соединял розовые и голубые дымки с точками пересечения линий. Не успела чародейка дочитать до конца сложную формулу на давно уже утерянном диалекте староартанского, а над нарисованной пентаграммой уже парила её сестра-близнец, только сотканная из голубых и розовых дымных струй. Вилохэд видел, как вытягивал шею сторож, силясь не упустить ничего из происходящего в дворике позади Астрономической башни. А происходило на между двух магических фигур следующее: на последних словах чародейки скорлупа яиц лопнула с мелодичным аккордом, рассыпаясь искорками мелкой крошки. Она освободив из плена двух перепёлок, своими размерами, едва превосходящими богомола. Птицы были полупрозрачными, с облезлыми перьями и местами обнажившимися из-под гниющей плоти белёсыми дугами рёбер. К тому же светились они премерзкой гнилушечной трупной зеленью. Рика вздохнула. Всё-таки магическая специализация накладывает свой отпечаток. В статье говорилось, что визуализация «помощников» реализуется, исходя из стихий и личности мага. В качестве примера приводился чудесный рисунок маленькой золотистой колибри. «А у меня — дохлые перепёлки», — вздохнула чародейка с сделала завершающий аккорд заклятия. Перепёлки взмыли ввысь, долетели до злополучной смотровой площадки, исчезли из глаз (Вилу подумалось, что они, должно быть, пытаются повторить путь жертв). Затем зеленоватые всполохи призрачных крыльев мелькнули в разных местах, и перепёлки стремительно понеслись вниз. Они грянулись о камни, взметнулись дождём розовых и голубых зёрен риса, сложившихся в две фигуры — мужскую и женскую. Абрисы фигур налились зловещим багрянцем, мерцавшим в ритме учащённого сердцебиения.
— Интересно, — проговорила Рика, и по блеснувшим глазам чародейки было понятно, что она чрезвычайно довольна результатом эксперимента, — всё, как мы и думали.
— Я ничего не понимаю, — коррехидор приблизился к созданным перепёлками силуэтам на земле, — почему ваши птицы упали совсем не туда, где лежали трупы?
— Потому что ритуал воссоздаёт свободное падение с Астрономической башни, видите? — чародейка указала на числа в пентаграмме, — я могла лишь задать начальные условия: вес и рост жертв, положение их центров тяжести, а также высоту башни, которую ваша тётушка столь любезно нам сообщила. Заклятие показало траекторию падения и место соударения с землёй. И, как мы с вами можем наблюдать, место это никоим образом не совпадает с тем, где были обнаружены студенты.