Кленовые тайны
Шрифт:
— И чем же вы полагаете нам помочь? — спросил коррехидор.
— Возможно, вернее даже наверняка, — поправился студент, — вам будет небезынтересно, но ваш покорный слуга помимо руководства студенческим самоуправлением уже четвёртый год является бессменным председателем Клуба детективов, — он с достоинством поклонился, — посему я в полной мере владею методами дедукции и отличаюсь примерной наблюдательностью.
— И беспримерным самомнением, — не выдержала чародейка.
— Господин Курису, — Вил проигнорировал ядовитый комментарий спутницы, — я, как глава Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя, выражаю искреннюю благодарность за предложение квалифицированной помощи. Мы без всякого сомнения им воспользуемся, но в свой час. А пока я желал бы переговорить
— Так я и есть — самый наиближайший его друг! — восторженно воскликнул Курису, — прямо с церемонии посвящения.
— Я полагаю, у главы студсовета найдётся местечко, где мы могли бы поговорить без проблем, — предположил коррехидор.
— Естественно, — последовал гордый ответ, — и таких мест целых два: кабинет студсовета, но там сейчас заседает рабочая группа Весеннего культурного фестиваля; так что нам будет лучше направиться в логово детективов. В этот час нас точно никто не побеспокоит.
Логово детективов на поверку оказалось бывшей аудиторией, вернее её частью, отгороженной высоким шкафом с геологическими экспонатами заброшенного кабинета географии. Бархатные мягкие стулья с потёртыми сиденьями явно остались от минувших лет, а стол, с которого Марк поспешно убрал пепельницу с папиросными окурками, был завален книгами и какими-то листками, из-под которых высовывался уголок иллюстрированного мужского журнала. Проследив за скептическим взглядом чародейки, студент засунул его поглубже, скромно положив сверху потрёпанный томик учебника по криминалистике.
— У вас в институте бывали зафиксированы случаи издевательств? — спросил коррехидор, вытащив из кармана блокнот.
— Издевательств? — переспросил Марк на манер тугоухого.
— Да, издевательств. Причём нас интересуют как физические, так и моральные мучения и имена студентов, принимавших участие в подобных безобразиях. Особливо нас интересует ваш друг Ютако.
— К моей великой радости, могу с полной ответственностью заявить, что никаких подобных случаев в нашем институте не зафиксировано: ни физических, ни моральных! А что касаемо Юты, — Марк махнул рукой, — так он добрейшим человеком был, широкая душа, открытый и незлобливый. Пожалуй, Юта был бы самым последним из моих знакомых, кого можно было бы заподозрить в злонамеренных придирках или насмешках.
— Бросьте, Курису! Я — не инспектор из министерства, мне не нужны ваши благоглупости, посредством коих вы столь привычно создаёте идеальную картинку институтской жизни. В коллективе молодых людей невозможно обойтись без противоречий, обид, да и банальной ревности в конце концов.
— Если подумать и сказать по честности, имеется в наших рядах одна весьма знаменательная личность. Правда, её издевательства больше против неё же самой и оборачиваются, — он покачал головой.
— Это была убитая? — оживилась чародейка.
— Что вы! Майна — девица покладистая, воспитанная и сдержанная. Чего не скажешь о её соседке. Эта крашеная стерва, извините меня за столь откровенную характеристику, но иного определения Яна Окура попросту не заслуживает. Почитает себя выше других, хамит, грубит, унижает по всяческому поводу. Юта не раз сказывал, как бедняжечке Майне от этой фурии достаётся, всё ломал голову, каким образом Окуру на место поставить, чтобы той раз и навсегда расхотелось над окружающими издеваться. Представляете, что она учудила? Майночка по рассеянности совершенно случайно оставила детективный роман на половине стервятницы, как та не преминула воспользоваться ей же самой придуманным правилом и спалила книгу в металлическом ведре, обозвав сие самовольство «ритуалом». И госпожа Саюси на подобные безобразия закрывает глаза. Тут в комнате чуть ли не пожар, а она заявляет, мол, ничего страшного, просто банальная утилизация отходов. Когда мы, а точнее Юта попытался ей пожаловаться, она и слушать не стала. Отговорилась, что, коли она «своими глазами» ничего не видала, то и говорить не о чем. Подозреваю, имеется причина, по которой заместитель ректора в хозяйственной области в определённые моменты времени не в ту сторону глядит. Не так всё просто. Но боги на небесах — на
— Не станем отвлекаться на методики очищения куриных костей, — заметил Вилохэд, — возвратитесь к Окуре. Насколько я понимаю, её внешний вид не снискал понимания со стороны остальных студентов?
— В самую точку, господин полковник, в самую точку, — откликнулся председатель студсовета, — она своим с позволения сказать нарядом зацепила одну девицу и попыталась высказаться о примитивных людях, жизненные интересы которых не столь далеко ушли от интересов муравьёв или же жаб. Та поглядела на идиотку в балахоне, сказала ей пару ласковых, остальные, натурально заржали. Окура покраснела, аж под слоем белил видать было, и вон выскочила. А её с тех самых пор Старьёвщицей да Мусорницей все звать принялись. Может быть, она ещё пару разиков попыталась вылезти, но с тем же эффектом. С тех пор Окура на лекции ходит через два раза на третий, с простыми смертными не общается, и даже взгляда не удостаивает. Однако ж, никто от этого не заплакал.
— Получается, что она пыталась издеваться над окружающими, а сама стала объектом насмешек? — уточнила Рика.
— Да, так и есть.
— В других группах случалось подобное?
— Нет. Люди мы все уже вполне взрослые, давно переросли детские обзывалки и дразнилки. Любовь и ревность, о коих вы изволили упомянут, понятное дело бывали. Однако ж, — он прищурил глаза, что затеняли длинные ресницы, каким позавидовала бы любая девушка, — коли вы думаете, будто бы ревность может оказаться мотивом убийства, — парень чуть склонил голову набок, отчего его пушистые волосы, постриженные по последней моде, упали на лоб, открыв маленькое ухо со дыркой от серёжки, — у Майны и Юто ни соперников, ни бывших среди студентов не водилось. Ревновать некому и не к чему, — Марк сдул чёлку, явно ожидая уточняющего вопроса. Его не последовало, и ему пришлось пояснять самому, — вы же знаете, кто родители Юты? — и сам себе ответил, — глупый вопрос, конечно, знаете. Так вот, Ютако не раз говорил, что ему жену родители подбирать станут, поскольку интересы семьи для них стоят на первом месте. Нет, не подумайте, будто бы речь о банальных деньгах шла. Денег у Кензи достаточно, но Юта не раз повторял, что у его отца желание породниться с древесно-рождёнными в настоящую идею-фикс превратилось, спит и видит, как бы свою шоколадную продукцию камоном украсить. Посему мой друг и решил серьёзных отношений в институте не заводить, ибо, как он говорил: «Разбитая рожа не так сильно портит жизнь, как разбитое сердце».
— Но ведь с Майной Андо у них всё вроде бы серьёзно было? — уточнил Вил.
— Майна буквально сразила его в самое сердце — мечтательно проговорил Марк, — куда только девались его благие намерения! Да и происхождение у ней достойное. Влюбился, как миленький. Да и она с него восхищённых глаз не сводила, а тут ещё общее увлечение — детективы. Оба запоем романы читали, обсуждали, мечтали какое-нибудь преступление самим раскрыть. Впрочем, — он дёрнул бровью, — об этом все члены Клуба детективов мечтали. Правда, большинство уже к концу третьего курса понимают, что мечты мечтами, а реальность реальностью, и перестают даже пытаться. Но только не Юта!
— Чем вообще занимался ваш клуб?
— Наш клуб имеет богатую историю, — важно заявил Марк, — его основали парни из самого первого мужского набора. Болтали, будто бы они подавали заявку на Чайный клуб, но преподаватели посчитали, что клуб любителей чаепитий может быстренько перерасти в клуб любителей спиртного, поэтому разрешения не дали. Основатели почли за благо изменить направленность и название. Так в Кленовом институте прочно обосновались любители тайн, расследований, да и просто любители совать нос в чужие дела. Чем, собственно клуб занимался всё время. Но справедливости ради нужно поведать о знаковом расследовании, которое старшие провели в свою бытность студентами.