Кленовые тайны

Берестова Елизавета

— И какое такое «жуткое преступление» мог наблюдать развесёлый сын Шоколадного короля в стенах благополучнейшего Кленового института? — повернулась к нему Рика, — циничная кража конспектов по артанской литературе или подглядывание в женской раздевалке перед занятиями по физподготовке?

— Ваша ирония столь же понятна, сколь и неуместна. Преступлениям находится место везде. Мы сами убедились, что даже защищённый заклятиями и гвардией королевский охотничий замок стал местом преступления. Чем хуже Кленовый институт?

— И какие преступления могли произойти здесь? — девушка для наглядности повела рукой, предлагая собеседнику окинуть взором красивейшее здание института, ухоженные

клумбы и пышные деревья институтского парка, по которому во все стороны разбегались разноцветные дорожки.

— Самые разные, — пожал плечами коррехидор, — финансовые злоупотребления, вымогательство, принуждение к интимным отношениям, подпольная торговля запрещённым: я имею ввиду всё от ответов на контрольные до папирос, лёгких наркотиков и алкоголя.

— Но и воровство тоже нельзя сбрасывать со счетов, — подхватила чародейка, — сувенир из Клуба детективов запросто может всплыть в какой-нибудь ювелирной лавке.

— Отправим Меллоуна на его поиски. Давайте вернёмся к Марку Курису и попросим дать на время своё кольцо, чтобы облегчить задачу нашему ретивому сержанту.

— А мы?

— Что мы? — не понял Вил.

— Что станем делать мы?

Коррехидор удивлённо посмотрел на чародейку.

— Лично я, — он изящным жестом вытащил часы, — собираюсь поехать домой и отобедать. Вы же вольны распоряжаться обеденным часом по своему усмотрению. Потом я намерен приватно побеседовать со своей любимой тётушкой и выяснить, какие проблемы во вверенном ей заведение наблюдались в последнее время.

Он поднялся и поправил волосы, которые слегка растрепал ветер.

— Вас куда подбросить до коррехидории или домой?

Рика вздохнула и заявила, что ей нужно на службу.

Глава 6

ЯД И ВИНО

— Надо же было такому случиться именно у нас, — думала госпожа Рона Саюси, вышагивая по коридору Кленового института в сторону кабинета ректора, — убийство! просто в голове не укладывается. А сегодня с утра Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя опять шныряла. Я так и знала, не к добру эта надушенная фифа, под скромным платьицем классной дамы скрывающая свою истинную гнилую сущность, подошла ко мне и медовеньким голоском передала требование госпожи Докэру «немедленно зайти к ней в кабинет». Нет! эти преступники совершенно обнаглели! Будто сложно найти иное место для убийства; непременно нужно было убивать прямо в стенах института. Чуяло моё сердце, ох, чуяло, что закончилась спокойная мирная жизнь, и теперь жди разных проверок от министерства, Попечительского совета, да и ещё одним богам ведомо из каких мест.

А эта идёт себе, семенит, будто в традиционном наряде. В душе, небось, потешается, предвкушая мою выволочку от госпожи ректорессы. Знаю я, знаю, что вы все меня терпеть не можете, и всё из-за того, что я — требовательная, строгая, беспристрастная и говорю прямо в лицо то, что о человеке думаю, потому как не любительница политесы разводить на пустом месте.

— Вы, госпожа Каги, можете идти по своим делам, — говорю ей с высоты своего роста, — я полагаю, у вас сыщутся служебные обязанности, кои вы должны исполнять в данный час? — и бровь выгибаю, чтобы у неё даже поползновения спорить не возникло.

Каги поклонилась, но лишь для приличия, и пошла прочь. Подлиза. Всё возле госпожи Докэру крутится, думает, коли станет начальству в рот глядеть, да самые разные мелкие услуги оказывать, та ей жалование поднимет. Святая наивность! Жалование попечители распределяют, а урождённой в Дубовом клане ректорессе дел иных нет, как за дурочку-класснушку ратовать.

Так, волосы поправила, блузка в порядке, пошла. Госпожа Докэру

очков не сняла, верный знак, что сердится. Когда хорошее настроение, она очки снимает и на стол кладёт, ежели расположение духа ей уже кто-то подпортить успел, то она очки в руках вертит, может ещё и дужку покусывать. Но вот коли не сняла совсем — дело плохо, раздражена госпожа ректор, крепко раздражена, если не сказать больше: зла.

Поклон, приветствую со всей возможной вежливостью. Не дело сердитого хищника сердить ещё больше. Сесть она мне не предложила. Понятно. И началось.

— В Кленовом институте дисциплина упала дальше некуда, — проговорила госпожа Докэру фальшиво спокойным голосом, от которого у меня по спине пробежали мурашки, — а я, видите ли, манкирую своими служебными обязанностями, хотя с этого учебного года моя должность из заместителя ректора по хозяйственной части стала называться заместителем ректора по безопасности Кленового института, что влечёт за собой больше ответственности, больше обязанностей и большее жалование, — последние слова она произнесла со значением, будто мне жалование удесятерили.

Вот по поводу жалования, госпожа Докэру, на вашем месте лучше бы промолчать. Прибавили-то всего ничего, так, ерунду какую-то. Жёнам от скупых супругов на булавки больше перепадает. Я киваю, не возражаю. Потому как отлично знаю, возражать в такой ситуации начальству, только хуже сделать. Она вон и без моих возражений расходится.

— По институту ходят студенты с крашенными волосами! — возмущённо восклицает госпожа Докэру, — и среди них далеко не одни девицы, юноши также встречаются. А поскольку в стенах института любые заклятия запрещены, и менять естественный цвет волос при помощи косметической магии они не могут, сработает охранная система, выходит, красятся они самой обыкновенной краской для волос. И каким образом эта самая краска попадает на территорию, непонятно, ведь всё, что пронят студенты, должно проверяться дважды: при входе в парк и на входе в общежитие, — ректоресса многозначительно так на меня глянула, аж сердце ёкнуло. Но я виду не подала.

— Кто знает, — говорю самым что ни на есть будничным и спокойным тоном, — может, они в парикмахерские на выходных днях посещают, где волосы и окрашивают?

— Не думаю, — прищурилась моя древесно-рождённая собеседница, — ещё во времена, когда госпожа Кабуси была главой Кленового института, да сделают боги её посмертные пути лёгкими, — Попечительский совет добился специального эдикта от его величества, запрещающего в парикмахерских изменять цвет волос артанцам моложе двадцати одного года. Не думаю, что в Кленфилде найдутся желающие лишиться лицензии из-за прихоти девицы или парня, не достигших совершеннолетия. Так что, дорогая моя госпожа Саюси, они красятся сами, и красятся ТУТ! — она ткнула пальцем в стол, словно хотела показать, что занимаются своими безобразиями студенты непосредственно в её кабинете.

Я киваю и заверяю в самых наивежливейших словах, что непременно разберусь с нарушителями, что решительно пресеку и в дальнейшем не допущу любые попытки изменения природного цвета волос. Делаю робкий шажок к двери с видом, словно собираюсь незамедлительно взяться за отлов и наказание крашеных студентов.

— Куда это вы собрались, Саюси? — нахмурила прямые брови ректоресса, да ещё и «госпожа» опустила, — я с вами не закончила. Второй вопрос, который назрел, а точнее, уже перезрел, — это папиросы и спиртное. У Кензи в комнате находился целый склад из пивных бутылок, как пустых, так и полных! Какой позор, что именно мой племянник обнаружил сии залежи. Потрудитесь объяснить, каким образом в комнате студента могло оказаться спиртное, да ещё и в столь ужасающем количестве?