Клинки Ойкумены

Олди Генри Лайон

Притворяться больше не имело смысла.

– Бегом, – скомандовал Фриш.

Они с Эрлией рванули по коридору.

– Эй, вы чего?! – растерянно крикнул им в спины Крисп. И, не дождавшись ответа, припустил следом.

Если бы я наплевал на конспирацию, думал Гиль Фриш, если бы начал действовать еще там, в кафе, мы бы успели. Увы, просчитать нынешние события заранее не представлялось возможным. Ситуация усложнилась, но не выглядела безнадежной. Эрлия считает его коллегой-конкурентом, агентом гематрийской разведки. То, что гематр – из числа нелегальных коллантариев, ей и в голову не придет. Вероятность – девяносто семь с половиной процентов. Это значит, что он обязан продолжить

выполнение своей миссии: именно так на его месте поступил бы гематр-разведчик. Теперь каждый будет стараться переиграть конкурента, не обостряя ситуацию сверх необходимого.

Здесь Хиззац, здесь пляшут.

Эрлия опередила его на секунду с четвертью – и семь с половиной метров – первой влетев в зал. Мужчины протиснулись в дверь вслед за ней. За порогом, скорчившись эмбрионом в материнской утробе, лежала Энкарна де Кастельбро. Клинок даги вошел девушке в грудь по рукоять. Тонкое белое платье пропиталось кровью: хоть выкручивай. Рядом лежала тяжелая, не по девичьей руке сабля, выхваченная из стойки с оружием. К донье Энкарне, хрипя, как в агонии, полз Диего Пераль. Лицо маэстро побагровело от натуги. Казалось, эскалонец тащит на себе груз весом в полтонны, не меньше.

Эрлия упала на колени рядом с девушкой, приложила пальцы к шее. Жест был бессмысленным: скорее дань правилам, чем необходимость. Фриш и так видел, что его недавняя пассажирка мертва.

– Вызывайте врача, – сказал он.

– И полицию, – добавила Эрлия, обращаясь к Криспу.

Без полиции, согласился гематр, не обойтись. Для граждан Хиззаца мы – законопослушные туристы, которые, придя в ужас от увиденного, немедленно вызвали представителей властей. Что же до врача… Нужен судебно-медицинский эксперт, который определит время и причину смерти Энкарны де Кастельбро. Чистая формальность: время известно с точностью до минуты, а причина очевидна. Впрочем, нет, обычный врач тоже нужен.

Диего Пераль нуждался в помощи.

Контрапункт

Из пьесы Луиса Пераля «Колесницы судьбы»

Федерико:

В ад заходят не спеша,Не дыша и не греша,Потихоньку стройной ножкойПробует смолу душа.Улыбнулась: горячо!Чертыхнулась: «Ах ты черт!»Вот уже смола по пояс,Вот уже и по плечо.

Лопес:

Это у других – дотла,Дьявол, шабаш да метла,А у нас – не пьем, не курим…Вот уже и край котла.

Федерико:

Бесы шастают кругом,Метят в копчик сапогом –В ад идут без лишней спешки,Это в рай бегут бегом.

(берет гитару, играет, поет):

Пляшут тени,безмолвен танец.Нас не слышат,пойдем отсюда.В лунном свете,как в пляске Смерти,Стыд бесстыден –и капля к каплеНаши душисольются

вечноВ лунном свете,где шепот ветра,В мертвом танцеты скажешь: «Да».И мы найдем покой!

Кончита

(пляшет, стучит кастаньетами):

Мы ушедшихслышим сердцеШаги умолкшиемы слышимПускай их рядом нет,мы вместе – тьма и свет,И тень твоя – со мной!О, Эскалона, лунное вино! [1]

Часть третья

Китта

Глава десятая

Жизнь после смерти

I

1

Финал песни «Ах, где найти покой?» (от слов «Пляшут тени…») написан А. Валентиновым.

Цепочка черных фигурок отчетливо вырисовывалась на фоне густо-сиреневого неба. Здесь, в горах, цвет небес разительно отличался от сияющей лазури, раскинувшейся над океанским побережьем. Там казалось, что небо светится само, отражая и преломляя лучи солнца. А над вулканом Тафари, потухшим четыре с половиной миллиона лет назад, воздух, напротив, словно бы поглощал часть света. От этого небо делалось непомерно глубоким, а на солнце можно было глядеть без затемняющих очков – правда, недолго, до десяти секунд.

Эзра Дахан прекрасно знал, что и то, и другое – оптическая иллюзия. Причиной эффектов служили особый состав киттянской атмосферы и смещенный в ультрафиолетовую область спектр излучения Альфы Паука, голубого гиганта класса BG-18a. Под таким солнцем загораешь весь световой день напролет без риска получить ожоги – тут реклама знаменитых вудунских курортов говорила правду.

Китта славилась не только курортами. Восемь высокогорных спортивных комплексов элит-класса, расположенные в жерлах восьми потухших вулканов, составили Китте в определенных кругах славу большую, нежели пляжи, сафари и морские прогулки. Комплекс «Тафари», названный по имени приютившего его вулкана, предназначался для единоборств с оружием и без, в первую очередь – для проведения соревнований по фехтованию.

«Клинки Ойкумены» – открытый секторальный турнир по свободному фехтованию – «Тафари» принимал в двадцать девятый раз: репетиция тридцатого юбилея.

Мар Дахан прищурился. Вирт-оптика, встроенная в универсальные очки, дала шестикратное приближение, включив стабилизацию изображения с автокоррекцией. Старый гематр сделал семь моментальных снимков, из которых в итоге отобрал третий – самый удачный. Покончив со съемкой, он продолжил наблюдать за утренней пробежкой университетской команды.

Спортсмены как раз преодолевали участок тропы, идущий по краю древнего кратера. До наивысшей точки маршрута оставалось около двухсот метров. Здесь тропа круто шла на подъем – новички считали этот отрезок самым трудным. На деле же последующий спуск требовал от бегуна максимального сосредоточения и осторожности. Память Эзры Дахана подсказывала, что за все двадцать девять лет ни один спортсмен не получил травмы на подъеме. Зато спуск был обильно отмечен растяжениями, ушибами и даже переломами.