Клипп
Шрифт:
– Да мы хотим...
– ответил "Квати", раскачиваясь на стуле, - но не можем, как в том анекдоте...
– и скис.
– А я могу?
– А ты можешь...
– ласково прошептала "Киска", нагнулась, обняла меня за шею, прижалась щекой к щеке, - ты сможешь еще лучше, Влад, если захочешь, если очень захочешь...
Вкрадчивый голос Сибиллы призывал к подчинению, поклонению, боготворению и еще-еще-еще чему-то. Я подчинился прикосновению ее тонких длинных пальцев, тело ослабло, но мозг сопротивлялся, противопоставляя себя безвольной биомассе.
–
– вырвался мозг.
– Я не видел Тилла У., никогда не слышал Его "живьем"! О какой замене может идти речь?! Сиби, объясни хоть ты, как он выглядел?
– Опять он за свое!
– рассвирепел Вейн.
Сибилла посмотрела на Молчуна, взмахнула рукой, что-то прошептала, как настоящая колдунья, - Вейн и впрямь успокоился, сжал рот, став молчуном.
– Он ушел от нас, мягко растягивая слова, объясняла Сиби, - высокий, мускулистый, с черным ежиком волос, как у Стаса. Однажды, пасмурным утром, когда Его позвали в путь другие дела, Тилл У. встал и вышел, вот и все...
– С черным ежиком волос?
– я вернул разговор к Его внешности, - и с бородкой?
– Ошибаешься, Влад, - урчала и мурлыкала "Киска", - не терплю бородатых мужчин, разве не помнишь?
Нет, Сиби, помню, я все помню: и, на один бесконечный миг, мы слились с "Киской" в наших - только наших - воспоминаниях...
– Вот посмотри, - сказал Боб и достал из сумки небольшой металлический диск, положил передо мной.
– Что это?
– ужаснулся я.
– Душепоглотитель!
– воскликнула Сибилла.
– Все ясно, - кивнул я.
Вейн сердито кашлянул: Сиби явно сказала лишнее. Боб торопливо принялся объяснять мне, разгоняя грозовые тучи, пририсованные на безоблачном небе. Он говорил, улыбаясь после каждого слова:
– Это усилитель. Изобретение. Вернее, модификация Тилла У. Диск усиливает чувства человека. Особенно крик Души. Боль не жмется внутри. А вырывается наружу. Когда ты поешь, ты вкладываешь в слова не только мощь легких. Ты вкладываешь частицу себя. Диск позволяет тысячекратно усилить мысли и чувства. До уровня, когда они способны пропитывать слушателей. Но! Тысячекратно усиливая, диск высасывает живую энергию из твоего тела. Отсюда и словосочетание - "живая музыка". Диск высасывает из тебя силы, но наполняет удовлетворением. Это не домыслы. Так нам рассказывал Тилл У. Ребята могут подтвердить.
– Зачем? Я верю тебе.
– Что это за слово - удовлетворение?
– включился в разговор Любен, его распирало желание "поделиться" со мной.
– Как будто речь идет о женщине! Удовлетворение мгновенно и статично. Но! Как рассказать Владу о том, что творилось в Зале во время концертов? Помните? Ведь и мы все, каждый из нас, поочереди, спускались в Зал, наполненный Его "Живым" голосом, пропущенным через усилитель. Я иногда наблюдал за зрителями. Тилл У. мог делать с людьми буквально все - внушать любые мысли, чувства. И он пел! Он пел лишь о том, что волновало Его: Войне и Мире, Добре и Зле, Любви и Ненависти, Бедности и Богатстве. О том, что принято
– Кстати, - спросил Стае.
– Ты прочел Его Книгу?
Я пожал плечами: что можно ответить? И да и нет.
– Мы, наверное, ошиблись, вот так, напрямик, подсунув Его Книгу, ничего не рассказав, - вздохнул Боб.
– Понимаешь, Влад, нам трудно объективно оценивать Его Стихи - все строки имеют для каждого из нас свою тональность, свое настроение, ответную реакцию. Мы предвзятые ценители Его таланта, оставившего в нас индивидуальные отпечатки...
– Боб замолчал, не закончив фразы.
Разговор замедлился, сбившись с пути...
– Неужели так просто: надеваешь на шею металлическую игрушку и превращаешься в Нью-Мессию?
– спросил я.
– О-хо! Если б все было так просто, как с женщинами! воскликнул Любен.
– Голос Тилла У. помогал лишь тем, чьи души оставались живыми, не потерявшими способности деторождения. Он вкладывал в них частицу себя, как семя в благодатную почву... И они покидали Зал, взявшись за руки... Они... голос Любена задрожал.
– Конечно, когда он стал популярен, под него подстроились и стар и млад. Так что сегодня невозможно сказать: вот этот действительно страдает и мучается, а этот лишь наигранно закатывает глаза. Знаешь, сколько друзей в одночасье появилось у Тилла У.? И врагов, - добавил Вейн.
– Конечно, - кивнул Любен, - жаль только, что многие из них никогда не слышали Его голоса...
– И не стремятся услышать, - проворчал Молчун.
– Ребята, - перебил я и намекнул, - все же - вас пятеро, м-м?
– Нас пятеро, а ты один!
– разозлился Вейн.
– Не ругайся!
– закричал на него Стае, - лучше объясни!
– Что тут объяснять, - Любен развел руками - жест обозначал начало импотенции, - мы не можем! Мы фригидны! Усилитель не реагирует на нас! Мы бесплодны - хотим, но не можем.
– Хуже того, - сбивчиво добавил Стас, - сами нуждаемся в живой музыке, как пиявки, привыкшие сосать кровь наркомана. Без нее мы вялы, апатичны, никчемны и слепы...
– Нуждающийся в Его голосе не может петь сам, - подытожил Вейн.
– Тогда почему я, не слышав Его голоса, могу? А как же другие группы? Что, и Джеббер перестал петь? И Джон? И Роберт? Или они не слышали Его? Тилл У. пел только для вас, да?!
– разозлился я.
– Отнюдь!
– оборвал меня "Квант".
– Я не согласен с Вейном. И мы можем петь, но после Тилла У. "Континуум" - бессмыслица.
– Ну, хватит учить, моралист нашелся, - огрызнулся я и спросил: - Что мне делать с диском: на шею надеть?
Все дружно закивали. Дружно-молча.
Я протянул к диску руку. Ребята замерли, ожидающе насторожились. Только Боб, как ученый-теоретик, знающий итог опыта, не сомневающийся в правильности своих постулатов, сложил на груди руки, улыбаясь многозначительно-спокойно.
Я осторожно взял цепочку, приподнял диск, перекатил на ладонь: он пульсировал - измученное живое существо, прячущееся от погони. Или бедро стюардессы...