Клоуны водного цирка
Шрифт:
— Как? Дверь закрыта.
— Стражники пришли через ту дверь, внизу. Давай посмотрим, куда она ведет.
Горгулья негодующе взвыла.
— Да, что с ней?
— Я в таких зверюгах не разбираюсь, откуда мне знать, что с ней?
— Обойдем.
Горгулья продолжала слизывать кровь с закопченного дуба и недовольно фыркнула, когда они, прижимаясь к перилам, проходили мимо.
— Что за…?
От хаотичного штабеля тел в сторону лестницы тянулся широкий кровавый след.
Эрик бросился вперед.
Горгулья развернулась и, расправив с громким хлопком крылья, зашипела.
Курти
Эрик подбежал и со всей дури врезался плечом в створки. Они даже не шелохнулись.
Отскочив, он тут же вернулся и прижался к двери ухом. Оторвался и еще раз пнул ее.
— Якорь в глотку!!!
Это было самое первое и самое приличное, что прокричал Эрик. Он орал беспрерывно почти минуту. Потом прижался к двери лбом и замычал.
Курти спустился и сел рядом с ним на пол:
— Это конец?
— Нет. Этот мешок вонючих костей, свалился на пол по ту сторону, сразу после того, как запер дверь. Я хорошо расслышал.
— Но встанет ведь.
— Неизвестно. Башку я ему проломил, да и порезал неплохо. Кровью истечет, даже если встанет. Сюда на страхе прополз.
— Но дверь все равно закрыта, а их скоро хватятся.
Эрик продолжал стоять, упираясь лбом в дверь. Затем оторвался и произнес:
— Нет. Он же сказал, что никому не говорил, что пойдет нас брать. Их, конечно, хватятся, но, где искать неизвестно. Может в запой ушли или по бабам. Или еще что. В любом случае, вряд ли в подвал полезут… наверное. Там за дверью лабиринт целый. Его слова.
— Уверен, что не будут знать, где искать?
— Нет. Но нам лучше думать так. Потому что больше рассчитывать не на что.
— Дверь не выломать? Никак?
— Никак. Ни ту, ни эту. Крепкие, металлом обитые. И что теперь делать не знаю. Мы вроде, как заперты.
Курти выслушал ответ и обхватив голову руками задумался. Перед ним, в бассейне покачивался Неправильный. Копье между лопаток развернуло его лицом вверх и наполовину утянуло в воду.
— Он сказал, что завтра перед игрой придут смотрители забирать кайкапов, — Курти ткнул пальцем в сторону тела. И если они увидят все это… — палец сместился в сторону площадки, — то про побег можно забыть. А мы можем попробовать еще раз завтра.
— Ты прав, — надо прибраться.
Заниматься уборкой Курти было привычно. Непривычно было убирать мертвецов. Сначала пришлось вступить в схватку с горгульей. Она все тела считала своей добычей и к какому бы трупу они не тянулись, тут же хватала его. Рычала, вращала глазами и, вцепившись зубами в плоть, не хотела отпускать.
Эрик пробовал шугануть ее протазаном, но она только прижимала к голове острые уши и утробно урчала. Когтистые лапы стучали по площадке.
Они так и спустили ее вниз, держа тело одного из стражников за руки, пока горгулья, вонзив зубы в голень, рыча и беспрерывно дергая головой, спускалась за ними по закапанными кровью ступенькам. Оставили вместе с телом у бассейна рядом с дверью, за которой валялся Арман.
Тела побросали
Кровь не то, что бы плохо оттиралась — она размазывалась, брызгала и была везде. Курти подумалось, что на нем какое-то проклятье. Он всю жизнь занимается уборкой. В Елове, на корабле, а теперь и в Цирке уже вторую ночь подряд, что-то чистит, моет. Полы, стены, ступеньки, двери. Эрик, которого Курти, продолжал мысленно звать Шепелявым, не отлынивал и честно елозил тряпками.
Под прерывистое чавканье горгульи снизу, пара неудачливых беглецов заканчивала уборку.
Факелы горели ровно, но хорошо освещали только площадку. Даже слишком хорошо. Внизу, в полутьме кровь была не так заметна, здесь на свету, блестела бурыми сгустками. Оттереть ее до конца было невозможно, но кровавые пятна были на досках и прежде. На этом месте старик Ламберт кормил кайкапов. Оставалось надеяться, что оттерли достаточно, чтобы не вызвать подозрений.
Труп Неправильного выловили, подняли на площадку и бросили вслед за остальными. Не раздевали. Он был в арестантской одежде. Оружие собрали и спрятали в дальнем углу зала, забросав различным хламом, в основном обломками мебели. Кровавые тряпки бросили туда же.
Горгулья, насытившись, исчезла и отгонять ее не пришлось. Курти заинтересовался, куда она пропала? Может, есть какой-то проход? Свалилась горгулья сверху и Хальдор прошлый раз на балке сидел, но, сколько Курти не напрягал глаза, изучая темный потолок, ничего не увидел.
Никогда Курти еще так не уставал. За всю свою жизнь. Чтобы отмыть всю кровь ушло несколько часов. Вода в бассейне, из которого они вылезли, по цвету стала напоминала тот, в котором держали кайкапов. Сначала труп Неправильного, затем полоскание окровавленных тряпок. Но эта часть зала темная, вряд ли кто заметит, что вода порозовела.
Измотанные, они сидели у запертой двери и слушали доносившийся снаружи бой городских часов. Слабый, он проникал даже сюда, лишний раз, напоминая, как близки они от заветной цели.
Курти приложил ухо к створке:
— Шевелится. Там за дверью.
— Живучий, — отозвался Эрик, — потом добавил:
— Прав был этот фигляр — клоуны мы с тобой.
Глава 18
Вчера князь с женой не разговаривал. Не потому, что не хотел, а потому что большую часть вечера потратил на успокоение впавшей в истерику Валери. Она то рыдала, то грозилась, то требовала наказать Селестину, а не то!!! Тарант, как мог, утешал, но не мог подобрать ни одного нормального слова. То же, сегодня утром испытал при общении с женой. Этот разговор был коротким, но непростым. Минуту он стоял перед ней, мрачно сопя. Несколько раз гневно открывал рот, но ничего говорил. Селестина насмешливо посочувствовала, сказав, что понимает, как тяжело найти слова, когда сказать, по сути, нечего.