Клуб смерти
Шрифт:
Ньюмен пожал плечами:
— Я тоже. Просто дело приняло неожиданный оборот.
— Не знаю. Думаю, я выставился в плохом виде. Ну, вроде как подставил нашу команду. И всех полицейских заодно.
— Не думаю, — успокоил его Ньюмен. — А впрочем, если и так, что с того?
— Значит, я нас плохо представил? — надулся Милнер.
— Ну, возможно. Слегка не по-настоящему, что ли.
Милнер нагнулся, чтобы заглянуть Ньюмену в лицо:
— Ты на меня это действительно вешаешь, да? Не пойму.
Ньюмен засмеялся:
— Эй, Дейв, расслабься. Ну,
— Ты не считаешь, что из-за меня мы плохо выглядели?
— Нет.
— Правда?
— Ну…
— Что?
— Ты нас представил не лучшим образом, когда затеял перепалку у Мак-Нэлли.
— Я? Это ты первый начал драку.
— Разве я?
— Да. Разве ты не помнишь?
— Нет. А почему мы ругались?
— Не помню.
Ньюмен посмеялся еще.
— Расскажи, чем закончилась история.
Милнер уставился вперед.
— Так вот, он пошел в похоронное заведение, этот парень, но внутрь попасть не мог без приглашения. Никто его не знает, хотя он пытается убедить всех, что друг покойной. Ему просто советуют прогуляться: дружище, это серьезное сборище, тебе придется засвидетельствовать свое почтение позже, за углом уже собирается очередь, конец ее в районе Йонкерса.
У парня в конце концов съезжает крыша, он никому не может доказать, что у них была связь. И не просто связь, а кое-что настоящее. О’кей, пусть всего одну ночь, но его ночь оказалась последней в ее жизни. Он был с ней позже всех. У него поехала крыша, и он отправляется в Атланту, где находится штаб-квартира авиакомпании, самолетом которой она летела в последний раз, покупает машинку в ломбарде, идет в офис президента авиакомпании и убивает того. Президент этот типа Чака Йигера, и его гибель вызывает мощный резонанс в прессе. Парень во время вынесения обвинения поворачивается к репортерам и кричит, что отомстил за смерть любимой женщины.
Все равно никто ему не верит, но его физиономия пару дней мелькает в газетах и по ящику, он отказывается подавать на психиатрическую экспертизу. Его отправили в зону делать номера для машин. Но ему удалось бежать, с ним происходят разные жуткие случаи, не буду вдаваться в подробности и детали. Наконец он ввязывается в драку с бандитом, который наверняка его убьет, исход предсказуем. У того на счету несколько убийств. Книга намного лучше, чем я пытаюсь пересказать.
— Ты предполагаешь, Айвс относился к тому же типу, что и парень в книжке? — спросил Ньюмен.
— Ты верно улавливаешь, Нумз. Думаю, у него Мак-Алистер было что-то подобное. Она его любила по-настоящему. Все хорошо, но почему-то не хотела сделать соответствующего признания, столь необходимого ему. И он решил сделать нечто такое, что связало бы в глазах публики его и Мак-Алистер. Он пробрался в апартаменты или до, или после ее прихода, вышел на террасу и прыгнул. Тот факт, что мы не нашли ключа, ничего не означает. Он мог его держать отдельно, в другом месте. Ключ мог находиться у него в руке или в кармане. Вполне возможно, он выбросил его, этак вызывающе. Мог уронить во время падения. Должно быть,
— Спасибо, — иронично отреагировал Ньюмен.
— Заходите еще.
— Я слышал, ты посещаешь кабинет Бернштайна? — словно бы невзначай поинтересовался Ньюмен.
— Какого хрена ты имеешь в виду?
— Эй, Дейв, расслабься. Я просто попытался поддержать разговор. У нас это общая проблема, мы оба хотим попасть в отдел искусства.
Они дружно рассмеялись.
— У нас жены из Латинской Америки, обе Марии, и мы оба ходим на прием к Бернштайну.
— Ты навещаешь Бернштайна? — удивился Милнер. — Раз в неделю?
— Дважды в месяц.
— А я — каждую неделю.
— Знаю.
— То есть как это знаешь? Это личное дело. Я Бернштайна в лапшу искрошу во время следующего визита.
— Это не он, это Клингер мне тебя выдал.
— Ну так его. Наплевать, что он шеф.
— У Бернштайна прибавится работы, когда он узнает, что мы подружились, да еще и зацементировали наши отношения, — пошутил Ньюмен.
Милнера его замечание развеселило.
— Я не сказал, что мы зацементировались. Лыжи — цемент. Посмотрим, как он будет держать, — он указал за стекло: — Вот и приехали. Черт, здесь одностороннее движение, все против нас. Я не сообразил. Не будем объезжать квартал, там парк, давай пройдемся. Ядрена вошь, встань на лыжи, испытай их в действии. Ты же учился на тренажере, а?
— Давай пешком, — не согласился Ньюмен. — Не хочу оставлять тебя позади, чтоб глотать пыль, так сказать.
— Ты имеешь в виду цемент?
19
Квартира находилась в самом центре города. Ли Коблен жестко засмеялась:
— ФрэнсисМак-Алистер?
Закон Ньюмена: люди прекрасно понимают, кого ты имеешь в виду, когда, словно бы невзначай, называешь имя любовницы супруга или вора, крадущего их деньги или цветочки из сада. Но они всегда повторяют за тобой: « ФрэнсисМак-Алистер», — делая ударение на имени, в основном, для того, чтобы выиграть время, но также с надеждой — вдруг показалось, вдруг на самом деле прозвучало: Нэнси Мак-Алистер, Фэнни Мак-Алистер или Глэдис Мак-Алистер. Или что угодно, но тогда уже совсем другой разговор.
Ньюмен улыбнулся, вспомнив, как недавно произнес: « ДейвМилнер?» — когда Клингер сообщил, что его новый напарник не только женат на латиноязычной женщине, но и посещает курсы по истории искусства и тоже мечтает о переводе в отдел краж художественных ценностей. И еще раз улыбнулся, когда вспомнил о том, что их проблема, их глубокая взаимная неприязнь после пары стычек и разговоров на повышенных тонах за последние два дня превратилась в непреходящее восхищение, основанное на глубоком взаимном уважении и одобрении морали и методов действий напарника.