Клуб смерти
Шрифт:
— У-у-н, у-у-н, у-у-н.
Арти Рот взял большим и указательным пальцами за щеки некогда жуткого парня Мертвого Эдди Милано и сдавил изо всех сил.
— А-а-а, э-э-э, о-о-о-о-о.
Арти сдавливал все сильнее.
— Когда я был маленьким, Эдди, мы с братьями, сестрами и дядей Джорджем, маминым братом, нашим любимым дядей, играли в игру.
— А-а-а-а-а. О-о-о-о-о.
— Он нас так держал и потом командовал: «Скажи „Дорин“». Это имя двоюродной сестры со стороны отца, в свое время удаленной из семьи.
— У-у-н. У-у-н. У-у-н. О-о-о-о.
— Трудно, когда щеки держат таким образом и не дают произнести переднеязычный
— О-р-и-н.
— Понял? Теперь, Эдди, назови имя индивидуума, который информировал тебя, точнее, дезинформировал о моем присутствии на, э-э-э, как это называется? — дармовой раздаче путевок.
— Э-а-ю!
— Интересно, не правда ли, Эдди, как это можно понять фразу, когда нельзя разобрать ни единого слова, только отдельные звуки? Например, я могу поспорить, что ты силился произнести: «Я не знаю». И считал, будто я поверю, что ты не знаешь имени этого человека, который тебя дезинформировал о моем присутствии на этой раздаче. Верно?
— А. Э-а-ю.
— Это неправильный ответ, Эдди. Неужели такой мозг, настолько плохо адаптированный к жизни, основанной на хитрости и обмане, как твой, не способен усвоить столь элементарный факт?
— О-л-и. А-у-й.
— Правда? Неужели не знаешь?
— А. Э-а-ю.
— Ты — безмозглый идиот, Эдди. Ты — глупый долбанный выродок.
— М-м-м-м-в-а-а-а-а-а-х.
— О’кей, Эдди, даю тебе еще один шанс. Еще. Один. Шанс. А что в ином случае с тобой я сделаю, поинтересуешься ты? Иначе мы пройдемся в дальний конец помещения. Теперь дом в таком запущенном состоянии, трудно поверить, что он некогда был драгоценностью в короне торгового Нью-Йорка, местом разгрузки огромных торговых судов, которые пересекали Атлантику. В том конце помещения есть дверь, которая открывается прямо в реку Гудзон. Уверен, ты хорошо понимаешь, Эдди, что Гудзон в последнее время покрыт льдом. Ну, не совсем покрыт. Вдоль береговой линии лед трескается, расходится и встает колом. Отсюда до воды тебе придется лететь футов пятнадцать, так что можешь не сомневаться в своем погружении, Эдди. Понятия не имею, какова температура воды. Как минимум, тридцать два градуса — там же лед, верно? Совершенно не представляю, сколько времени человек может прожить, если его уронить в такую воду, и что случится с твоим телом после погружения, и как оно будет выглядеть после всплытия, если всплывет вообще, может быть, следующей весной или когда-нибудь. Так что, проведем неплохой научный эксперимент, а? Береговая охрана или другая подобная служба, возможно, заинтересуется данными…
— У-э-а э-я.
— Что-что, Эдди?
— У-э-а э-я.
— «У меня семья»?
— А.
— Жена и милый сынишка, не так ли?
Сучка, годная в профессиональные борцы, и будущий паршивый педик-парикмахер.
— А.
— Жаль.
— А-и.
— Для тебя — мистер Рот, жалкое ты ничтожество.
— И-ер О.
— В рот тебе ноги, Эдди.
— А, и-ер О.
— Эдди, Эдди, Эдди.
Какого черта он все это терпит? Она, Мэри Лиз, бросила работу и никогда не захочет его видеть. Она, наверное, открывает собственную контору. Трахнула его, и правильно?
— Э-ри Э-и-а-э Э-э-и-а-о.
Арти Рот подтянул лицо Эдди ближе к своему.
— Я не понял, Эдди, еще разок.
— Э-и Э-и-а-е Э-э-и-ха-о.
— Это и есть имя, Эдди?
— А.
— Имя человека, который дезинформировал тебя о моем присутствии на этом
— А.
— Повтори еще, Эдди.
— Э-и Э-э-и-эф Э-э-и-а-о.
Арти Рот отпустил щеки Мертвого Эдди.
— Еще раз повтори.
Эдди потер лицо:
— Оу, о, а. Черт, Арти.
— Повтори.
— Мэри. Элизабет. Неделикато.
Арти Рот печально покачал головой.
— Ответ правильный, Эдди. Но какой ты после этого, действительно, подонок, — он положил руку на плечо Эдди. — Тем не менее я должен выразить тебе благодарность и признательность. Ты ликвидировал этого червяка Арни Эймса, не говоря уже о Ники Блишка, Хоуи Кэнелле, Чарли Шимпанзе, каждый из которых время от времени страдал заблуждением, что сможет когда-либо сделаться первым среди первых на западной стороне Манхэттена. Тебя тоже обременяло такое заблуждение.
— А еще, Эдди, я тебе раскрою маленький секрет. Ты мне кое-что сказал, и я тебе скажу. Признаюсь, кто предупредил меня, что на это сборище — ни-ни, что оно подстроено. Ради Бога, в День святого Валентина! Конечно, некий проныра не утерпел, чтобы попасть в историю преступного мира, устроив запоминающуюся бойню. В любом случае, я воспользовался предупреждением и послал подальше дармовую раздачу туристических путевок. Эдди, а лицо, которое меня предупредило, то же самое, что и дезинформировало тебя с моей подачи. Это была редкая возможность убрать Арни Эймса, Ники Блишка, Хоуи Кэнелла и Чарли Шимпанзе, и иже с ними. Мэри Элизабет Неделикато — умная молодая женщина, которая работает на двадцать две стороны улицы, а у той всего две стороны. И все это из-за пристрастия к кокаину, она умудряется потреблять его вагонами. Чао, Эдди.
— Подожди, Арти. Ради Бога, подожди, пожалуйста.
— Чего ждать, Эдди?
— Послушай. Просто послушай, ну?
— Что послушать, Эдди?
— У меня есть служба, знаешь? Телефонная служба? Секс по телефону?
Арти Рот рассмеялся. Это был смех человека, который знает, что и жизнь, и жена у тебя — сучки, стервы, что ты вот-вот подохнешь дурной смертью.
— Ты подслушивал, Эдди? Ты собираешься предлагать мне имена твоих клиентов, особенно полицейского комиссара Франклина Монтгомери, после того как я только что рассказал тебе о своих отношениях с Мэри Лиз, сообщившей мне, что ты ее даже не выслушал? У тебя не осталось ничего, ни капли дерьма на продажу. Действительно. Ни хрена у тебя нет. Ты сам — дерьмо.
Арти Рот отвернулся и прошелся вдоль склада. Без всякого интереса к температуре воды и к тому, сколько может выдержать человек в такой воде и что станет с телом Мертвого Эдди после погружения и после всплытия, если оно всплывет следующей весной или вообще когда-нибудь всплывет, совершенно не интересуясь никакими научными экспериментами, он даже не обернулся, когда двое его подручных подняли Мертвого Эдди, некогда жуткого парня, за локти, подтащили к двери и сбросили в реку Гудзон.
18
Машина стояла почти в центре города. Милнер предложил:
— Эй, Нумз, загляни-ка в багажник.
Ньюмен остановился на полпути к водительской дверце, распахнул багажник. Там лежала пара лыж и ботинки к ним.
— Срань господня!
— Твой размер — девять с половиной, так? — с невинным видом спросил Милнер.
— Ты-то как узнал?
Милнер улыбнулся и занял место пассажира. Ньюмен закрыл багажник, сел в машину и вставил ключ.