Клуб "Твайлайт" Часть 2
Шрифт:
– Долги? Какая ерунда! У меня есть деньги. Любишь другого? Где он? Покажи! Тогда не верю!
Она решилась, взяла у него электронную карту-ключ от номера. Как же всё пошло! И этот мигающий свет...
– Закрой шторы.
– Что? А...
– Саша с трудом оторвался от её груди в расстёгнутой рубашке.
– Да.
Он ринулся к окну, но завозился у прикроватной тумбочки. Марине хватило секунды, чтобы понять, что он ищет презервативы. Она вылетела в коридор отеля, поправляя одежду. Нет, уж лучше пусть он считает её больной, фригидной или... нетрадиционной, чем так... через силу, стиснув зубы. Это не
Что с ней не так?! А если закрыть глаза и представить Рената? Саша - хороший парень, решение многих её проблем. Она даже остановилась у дверей лифта. Но покачала головой и бросилась к лестнице.
Саша отстал от неё только через месяц. Наверное, действительно посчитал совершенно ненормальной. Посоветовал сходить к специалисту. Она так и не сходила.
Вместе с вялыми картинами из прошлого, от которых Марина ёжилась в постели, пришло, наконец, неуловимое воспоминание из разговора с Колесовой.
– Надя, прости, что так поздно! Ну прости! Помнишь, в ресторане ты сказала... про Рената? Ты сказала: когда в первый раз загремел в больницу. Что значит, в первый? Был и второй?
– Конечно, - сонно ответила Колесова.
– А ты что, не знала? Его избили в тот день, когда мы... мы...ты... короче, когда его искали. Он на Спелкина напоролся и его компанию. Ему сессию даже перенесли... Подожди... он не рассказывал? Маме твоей, когда приезжал?
– Нет, - выдавила Марина.
– Я думала, дядя с ним поговорил... раньше, чем со мной, и он...
– Ты чё? Считала, он специально тогда спрятался? Ну ты, Михеева, даёшь! Он даже слышал плохо на одно ухо, долго ещё.
– Теперь... я понимаю.
– Ну и слава богу, - Надя зевнула.
– Главное сейчас заснуть, а не начать опять про вас думать.
– Прости...
– Найди силы, поговори с ним. Я знаю, что он не хочет, но хоть по телефону! Хоть письмо напиши! Нельзя же так! С грузом на душе!
– Я подумаю...
Глава 4
Мергелевск, сентябрь 2017 года
Марина была вынуждена признать, что Борис ей нравится. Всё же, он был первым мужчиной за многие годы, вызвавшим у неё хоть какие-то эмоции. Ей нравились его руки, глаза и загорелая шея в вырезе легкого пуловера. Ей нравилось, как он подтрунивал над Игнатом и легко принимал поражение, когда подросток 'перетявкивал' его в споре. Ей не нравилось, как Борис смотрит, с задумчивой, понимающей усмешкой, словно жалея её. Она не понимала его взглядов. Он уже столько раз уверял, что не имеет на неё никаких видов, а потом опять начинал... смотреть. Иногда ей становилось так неловко в его присутствии, что она старалась держаться поближе к Игнату.
К счастью, утром, когда подросток ушёл в университет, Танников с Кардашевым уехали в город. Художник собирался навестить своего знакомого юриста, чтобы проконсультироваться с ним по поводу иска к 'Желтушке'. Борису не удалось его отговорить. Марина тоже считала, что нет никакого смысла судиться с изданием,
День прошёл как-то... странно. В голову лез вчерашний поздний разговор с Надей. Сердце прыгало в груди, словно пыталось сорваться с невидимых нитей. Марина старалась ни о чём не думать. Она без особого энтузиазма полистала приложение с рецептами, ничего не придумала на ужин и поднялась в 'малую гостиную'. Закрыла глаза, наугад ткнула пальцем в ряд пластинок и вытянула винил с саундтреком к 'Истории Любви'. Ей всегда было тяжело смотреть этот фильм, и если он шёл по какому-нибудь из каналов, она переключала. Но музыка не вызывала никаких плохих ассоциаций, это была просто... хорошая музыка. В комнате было немного пыльно, Георгий Терентьевич не позволял домработнице тут прибираться, Марья Захаровна была немного неуклюжей, и жертвами уборки уже пали несколько глиняных статуэток в нишах.
Пританцовывая под звуки музыки, Марина прошлась по гостиной с метёлкой. Потом открыла окно, чтобы проветрить, выглянула и застыла. Игла сорвалась с последних канавок грампластинки. У ворот была припаркована чёрная машина. У калитки, стоял высокий мужчина в лёгком плаще. Несмотря на расстояние и годы, Марина сразу его узнала. Мужчина осмотрел калитку, не найдя домофона, толкнул её и зашёл во двор. Марина отпрянула от окна. Первым её порывом было спрятаться, пересидеть и не открывать. А утром уехать. Но это ничего бы не решило. Ужас номер два в списке наихудших страхов явился к ней сам. Значит, пришло время и от него избавиться. В дверь позвонили. Марина вздохнула, выключила проигрыватель и решительно направилась к выходу из комнаты.
... Андрей Эльмирович погрузнел, постарел, но по-прежнему оставался красивым, представительным мужчиной с хорошими манерами. Искренним, честным на вид - от этого говорить с ним было ещё тяжелее. Марина никогда бы не подумала, что он читает 'Желтушку'. Но газета была у него в руках.
– Ну что же ты?
– спросил Муратов с ласковым упрёком.
– Мы же договаривались.
– Я решила... пересмотреть некоторые пункты нашего договора, - сказала Марина, стараясь, чтобы голос её звучал спокойно, холодно: ей не восемнадцать лет, чтобы эксплуатировать её повышенную... обязательность. - Телефон мне пришлось сменить. В Мергелевске я почти не бываю. Вам не о чем волноваться.
Муратов дружелюбно кивнул:
– Вроде как да. Но сменился телефон у твоей мамы, сменился у тебя. А мы договаривались раз в полгода созваниваться. Я же волнуюсь. Хорошо, что статья на глаза попалась! Как здоровье мамы?
– Всё отлично, - выдавила Марина.
– Вот и замечательно! Передай ей, чтобы не уставала, в нашем возрасте это опасно. Особенно после такого заболевания.
Самое неприятное, казалось, что Андрей Эльмирович говорит это от чистого сердца. Маму Марины он вообще полностью расположил к себе в их единственную встречу десять лет назад, Ольга Сергеевна каждый раз обстоятельно рассказывала ему по телефону о своём самочувствии (а в последние годы ещё и о муже и пасынке) и благодарила за подаренную возможность жить дальше.