Клуб "Твайлайт" Часть 2
Шрифт:
На охотников за провинциальными барышнями, в их представлении не пробовавшими ничего, слаще морковки, Колесова насмотрелась вдосталь. И не только насмотрелась. Когда-то верила, что найдёт в контингенте вырвавшихся от жён и подружек заезжих шоу-мэнов кого-нибудь на срок больший, чем одна ночь. Впрочем, хоть жизнь и излечила от большинства иллюзий, но не от всех.
– Мы с Ренатом Тимуровичем, видимо, разминулись, - рассеянно пробормотал Савчук, перебирая листы с эскизами.
– Муратов сегодня на второй площадке. Можете пообщаться с Олегом Дмитриевичем,
– Буду рад. И рад, что вы тоже ждёте.
Надя вежливо улыбнулась, но оценила скромность мужчины. Другой бы устроил целое шоу. Как же, столичный композитор, нашедший просвет в плотном расписании, вырвался в провинциальный городок! Такая честь! Где лимузин? Девочки в номер? За несколько лет в 'Твайлайте' Надя насмотрелась всякого. Особенно запомнился ей один 'завозной', довольно известный, уже немолодой актер со своей юмористической моно-программой, на которого в течение нескольких вечеров шли в основном дамы интеллектуального плана и в возрасте. Кутил он в отеле, как в свои последние дни. Муратов отказался 'поставлять развлекательный контингент', проституток актёр успешно находил сам. Ренат только зубами скрежетал, когда персонал отеля жаловался ему на активную личную жизнь гостя.
Надя извинилась и пошла в туалет. Подкрасила губы, поправила волосы. Села на подоконник, открыла окно, достала сигареты из сумочки. Ещё со студенческих лет пыталась избавиться от нездоровой привычки, но каждый раз после стресса превращалась в заядлую курильщицу.
... Марину она увидела в тот же момент, как зашла в ресторан. Тонкая фигурка у окна с пламенеющей копной. Марина вскочила, увидев Надю, сделала шаг навстречу. Если бы не этот шаг и не наполненные надеждой глаза, Колесова сдержалась бы, не расплакалась. Стыдно признаться, но плакала она от облегчения - от того, что увидела во взгляде лишь радость. Вот, казалось бы, сделала их судьба подругами даже не на год, меньше. От чего же так трепещет сердце?
Они обнялись.
– Наденька! Ты чего? Не плачь!
– Михеева! Ты такая... красивая! Другая совсем! Но красотка просто, как прежде!
– Спасибо, Надя! Ты тоже! Модница, красавица! Помнишь, Вера Алексеевна всегда приговаривала?
– Помню. Она и сейчас так говорит.
Сев за столик, они вспоминали университет, преподавателей и общагу, старательно обходя неловкую тему. Надя решилась и вздохнула:
– Я из Вадима всё о тебе вытрясла. Михеева, и всё-таки это ... свинство! Не звонить! Не написать! Даже когда вернулась! Особенно когда вернулась!!! Ладно ещё этим... психам, мушкетёрам! Но мне! Я так переживала!
– Наденька, прости. Мне пришлось... все связи оборвать, ты же знаешь.
– Да, - выдохнула Надя, борясь с чувством неловкости - каким болезненным ни был бы этот разговор, его необходимо было продолжить.
– Ренат... тоже рассказывал.
– Надо же, - Марина блекло улыбнулась.
– Вы и сейчас дружите?
– Вроде да, а вроде нет.
– выпалила Колесова.
– В чём?
– Марина удивилась, тряхнула волосами.
– Ну как же...
– Надя подождала, пока официант разложит меню.
– Я столько лет себе повторяла: если б не я, может, ничего не случилось бы.
Марина наклонила голову набок, потребовала взглядом: объясни. Наде было тяжело говорить - она вязла в узнаваемой мягкости, податливости, оставшейся у Марины в манере общения от той, прежней девочки, наивной и восприимчивой. Вопрос был в том, нуждалась ли теперь Михеева в объяснениях, оправданиях, опеке.
– Помнишь тот день, когда Муратов в больницу загремел... в первый раз... ну, на балкон когда полез... Я ведь тебя не отговорила. Подумала: вот мне шанс в Муратовскую компанию попасть. Ещё и подначивала...
– Я была влюблена, - мягко напомнила Марина.
– И влезла во всё это сама.
– С моей подачи, - Надя сердито шмыгнула носом.
– Ты ко мне прислушивалась. Доверяла мне. А я сначала тебя запугивала, а потом сама стала подталкивать. Хотела ведь на двух стульях усидеть. Ты же знала, да?
– Про Вадима? Догадывалась.
– Я поступила, как эгоистка. Из желания быть ближе к парню, который мной даже не интересовался.
– Ты поступила, как влюблённая девушка. Как я. И не недооценивай мою решимость тогда. Я всегда была упрямой... где-то внутри. И ещё: я влюбилась гораздо раньше, чем это осознала. Ты ничего не смогла бы сделать.
– Я все эти годы жила с чувством вины.
– Глупое чувство! Ты помнишь мою маму?
– Ольгу Сергеевну? Конечно!
– Она жива только благодаря моему... общению с Муратовыми. Всё ещё чувствуешь себя виноватой?
– Мог быть другой выход...
– Нет, - слова Марины прозвучали тихо, но твёрдо, - не могло быть ничего другого. Я не жалею. Ни о чём. И о тех шести месяцах вместе с Ренатом не жалею.
– Что ж, - вздохнула Надя, поразмыслив.
– Но ты...
– Со мной, как видишь, тоже всё в порядке. Хватит о грустном, - Марина раскрыла меню.
– Давай о тебе. Ты и Вадим.
Надя засмеялась, негромко и неискренне:
– Ещё спрашиваешь? Мы так с печальной волны не слезем.
– Так... значит, ничего так и не было? Я подумала...
– Марина заметно растерялась.
– Что я переболела? Что мы попробовали, и ничего не получилось? Что он мне надоел, и я его отшила? Что мы и пытаться не стали?
– Ну-у-у....
– Ох, Михеева... как ты думаешь, почему я до сих пор работаю в 'Твайлайте'? Не по специальности. За достаточно скромные, с точки зрения моей семьи, деньги.
– Тебе же всегда нравилось...
– Нравилось. И нравится. Клуб. Муратов. Его идеи. То, как он творит. Вечный праздник... Но праздника вокруг и без 'Твайлайта' хватает. Ты же знаешь, кем работал мой папа?