Клубок Сварога. Олег Черниговский
Шрифт:
Послы уехали обратно в Царьград, а Святослав послал гонца в Тмутаракань с повелением Роману расправиться с корсуньским катепаном…
В начале осени из Киева отправился в столицу ромеев целый караван судов. На самой большой и красивой ладье плыла дочь Всеволода Ярославича. Вместе с КНЯЖ" ной в далёкий Царьград отправились её верные служанки и доверенные люди Всеволода, которым надлежало на месте выяснить, годится ли в мужья Марии предлагаемый жених, не страдает ли он телесной немочью или помрачением рассудка. Послал в Царьград и Святослав своего боярина, которому предстояло договариваться от лица киевского князя с самим Михаилом Дикой.
В эти же дни свершилось ещё одно событие,
По его указанию монахи Печерского монастыря вот уже два года составляли «Изборник», куда помещали многие известные труды нынешних времён и времён минувших, повествующие о суде, власти, справедливости и прочем, полезном для пытливого ума. В «Изборник» были вставлены отрывки из разных сочинений, переведённые с греческого и латыни, богословские тексты, но с таким умыслом, чтобы показать, что «князь бо есть Божий слуга человеком милостью и казнию злым».
Таким хотел видеть себя Святослав перед нынешними и грядущими поколениями.
Готовую книгу в новеньком переплёте из телячьей кожи принёс в княжеский дворец новый игумен Печерской обители - Стефан.
Святослав встретил Стефана с непоказным радушием, поскольку в прошлом тот не раз гостил в Чернигове и даже помогал иноку Антонию, спасавшемуся от гнева Изяслава, основать близ Чернигова Ильинский пещерный монастырь. Преемником Феодосия в Печерском монастыре Стефан стал тоже не без помощи Святослава. Двух этих в сущности разных людей связывало одно: стремление поставить Киевскую Русь во главе всех православных государств. И если Святослав на этом поприще был готов действовать копьём и мечом, то Стефан избрал своим оружием славянскую письменность, полагая, что слово, написанное кириллицей, весомее греческих молитв, звучащих во многих русских храмах.
Глава пятая. БЕСЕДА ЗА ШАХМАТНОЙ ДОСКОЙ.
В октябре война в Богемии закончилась.
Отчаявшись одолеть русскую рать, Вратислав попросил мира. Он заплатил Перенегу откуп в тысячу гривен серебром да ещё снабдил русичей едой на дорогу.
Киев встретил победоносное войско колокольным пионом и толпами ликующих людей.
Потом был пир в великокняжеской гриднице, где среди всеобщего веселья звучали похвалы молодым князьям Олегу и Владимиру, достойно проявившим ceil л в трудном далёком походе. Не был забыт и Перенег, чьё ратное умение и жизненная мудрость как нельзя лучше пригодились в столь нелёгком для русских полков испытании. Старшие дружинники, соратники Перенега, провозглашали здравицы и в честь Святослава, давшего им в предводители умелого воеводу.
Олег недолго посидел за пиршественным столом и покинул гридницу вскоре после того, как с пиршества удалилась Ода.
Ещё перед пиром Олег и Ода условились о встрече в одном из укромных покоев на женской половине дворца.
Олега туда провела Регелинда: ему самому не удалось бы отыскать нужное помещение и не привлечь внимание служанок. Дворец был так огромен, что Олег с трудом ориентировался в нем, особенно в тёмное время суток.
Ода встретила его в одной исподней сорочице из тонкого полотна, сквозь которое проступали округлые формы её чуть располневшего, но не утратившего соблазнительной прелести тела. В сорок лет Олегова мачеха выглядела великолепно.
Он с порога громко объявил об этом. Ода рассмеялась счастливым смехом и кинулась Олегу на шею.
Их уста соединились, но всего лишь на мгновение: в светёлку заглянула Регелинда и сердито прошипела:
– Дверь-то на засов заприте, скажённые. Не терпится прямо!
Заперев дверь, любовники
Не насытившись лобзаниями, любовники устремились к ложу. Ода первая потянула Олега за собой. Стянув с себя исподнюю рубашку, она ждала, пока Олег избавится от одежд. Он нежно опрокинул мачеху на постель, действуя немного неловко и торопливо. Они лежали в обнимку - счастливые, разнеженные, благодарные…
Внезапно Ода стала расспрашивать про Гиту, которая недавно родила сына-первенца, ему Олег стал крестным отцом. Так пожелал Владимир.
Олег отвечал на вопросы коротко и односложно. Он вдруг ощутил какую-то неловкость, некий внутренний стыд. Причина этого была ему понятна. Расспросы пробудили в сердце Олега задремавшие было чувства к Гите, образ которой часто возникал перед мысленным взором. Олег догадывался, что Гита питает к нему такие же чувства, но вынуждена таиться, ибо отдана в жены Владимиру. Олегу казалось, что, лёжа в постели с Одой, он в чем-то предаёт кареглазую дочь Гарольда.
Олег мысленно искал себе оправдания.
«Что связывает меня с Гитой?
– думал он.
– Наши взаимные признания украдкой, единственный торопливый поцелуй, редкие откровенные взгляды… Все это в прошлом и больше не повторится, ибо Владимир мне друг и брат. Не пристало мне, став крестным отцом его первенцу, тайно соблазнять жену».
Ода меж тем принялась рассказывать Олегу, как Святослав сосватал за брата византийского императора Марию, дочь Всеволода.
– Бедняжка пролила немало слез, прощаясь со мной на пристани, - печально говорила Ода.
– Не хотелось ей покидать отчий край, ох, как не хотелось! Но разве отцов трогают дочерние слезы, коль сам император изъявил желание с ними породниться. Эти мне мужчины! Во все времена женщины были для вас игрушками иль разменной монетой.
Ода подавила раздражение.
– А как же Роман?
– спросил Олег.
– Роману твой отец намерен подыскать другую невесту, которая не будет с ним в родстве ни в ближнем, ни в дальнем. Он, кстати, и для тебя невесту подыскивает, и не где-нибудь, а в Венгрии. Туда недавно послы уехали.
Олег был удивлён и немного раздосадован услышанным: отец при встрече ни словом не обмолвился об этом.
Ода, привалившись к Олегу, заглянула ему в глаза и томно прошептала:
Не отдам тебя ни венгерке, ни польке. Никому!
Лицо мачехи в обрамлении светлых растрёпанных волос в этот миг показалось Олегу самым красивым на свете. Он стиснул Оду в объятиях и запечатлел жадный поцелуй на её алых устах.
Спустя два дня состоялось венчание Регнвальда и Мелитрисы, которую перед этим местные священники обратили в православную веру, как того требовал обычай.
В Софийском соборе, где проходило торжество, было не протолкнуться. Сюда пришли не только бояре с жёнами, но и великое множество простого люда: ибо весть о том, что воевода Регнвальд привёз из Богемии пленницу невиданной красоты, мигом облетела Киев. Из уст в уста передавались слухи о том, что Мелитриса - дочь покойного чешского князя Спитигнева и что она пребывала в монашестве до встречи с Регнвальдом. Правда обрастала кривотолками подобно снежному кому, катившемуся с горы. В окружении великого князя шептались, будто руки Мелитрисы добивался сам германский король, а она предпочла монастырь короне. Ещё поговаривали: Мелитриса якобы сначала досталась Олегу, который уступил её Регнвальду за то, что тот спас ему жизнь в битве при Оломоуце.