Клятва, которую мы даем
Шрифт:
Левая сторона его лица почти зажила. Благодаря нескольким пластическим операциям шрамы от ожогов побелели и тянутся от глазницы до подбородка. Кожа в полоску, напоминающую о том, как Рук прижимал его лицо к выхлопной трубе мотоцикла.
– Скажи «пожалуйста», – ухмыляется Рук.
Дразнить Истона – его любимая игра.
Челюсть Истона сжата, он дергается от гнева из-за нашего вторжения, но это единственное, что в нем привычно. Он взмахивает рукой, хватаясь за горлышко бутылки с водкой. Его светлые волосы взъерошены, глаза покраснели, кожа
Похоже, время и к нему не было благосклонно.
– Отсоси мой член, Ван Дорен, – рычит он, прижимая кончик бутылки к губам и делая глоток жидкости, а затем вытирает рот тыльной стороной ладони. – Убирайся или тебя заставит полиция. Выбирай.
– Ты не в моем вкусе, чувак, – Рук держит руки глубоко в карманах, покачиваясь взад-вперед на пятках. – Мне очень нравится клубничный блонд. Может попробуешь покрасить волосы, и мы вернемся к этому вопросу?
Мне не нужно видеть, чтобы понять, что он ухмыляется, зная, что Истон превращается в кучку пепла, добиваясь девушку. Он заслуживает всего, чем живет сейчас, за то, через что заставил ее пройти.
Возможно, наши фамилии и породили нашу ненависть. Но Сэйдж Донахью? Она – бензин для этих двоих.
Истон заливисто смеется, откидывая голову назад.
Мои брови дергаются, и я бросаю взгляд на Алистера, который спокойно наблюдает за ним.
– Пристрастился к выпивке после того, как папаша попал в тюрьму? Какое клише, – говорит Рук.
Это его отрезвляет, раздается звон разбитого стекла, когда он ставит бутылку на стол. Его шаги вперед более скоординированы, чем я ожидал. Он идет, пока не оказывается лицом к лицу с Руком. Мой друг только ухмыляется, глядя, как человек, олицетворяющий всю боль его девушки, поднимает кулак.
– Прикоснись к нему, – щелчок предохранителя моего пистолета раздается в воздухе, и конец ствола стучит Истону в висок, – облегчи мне задачу.
Я наблюдаю, как он напрягается. Каждый крут, пока в дело не вступает оружие.
В комнате воцаряется тишина. Все застыли в полной неподвижности.
– Убирайтесь из этой гребанной комнаты, – ворчит Алистер, обращаясь к невинным свидетелям, все еще находящимся тут.
Я слушаю шарканье ног и тихий шепот, когда они выбегают из комнаты, пока держу пистолет у черепа Истона, наблюдая за его остекленевшими глазами, которыми он продолжает смотреть на Рука.
Очевидно, что причастие Истона к «Гало» было недостаточным, чтобы его арестовали вместе с его отцом и другими причастными, но мы знаем, что он следующий в очереди на то, чтобы занять это место.
А значит, любая информация, которой он располагает, нам нужна.
– Ты собираешься натравить на меня своих псов? Должен ли я ожидать, что Алистер начнет выбивать из меня все то дерьмо, которое ты хочешь? – Истон фыркает, поворачивая голову, чтобы посмотреть на меня.
Мой палец нажимает на курок. Чуть больше давления – и он мертв.
– Я слишком стар для игр с тобой, – отвечает Алистер, хватая его за плечо и толкая на пустой
Я прижимаю дуло пистолета к его лбу, надавливая для убедительности.
– Где он? – Тэтчер заговорил впервые с тех пор, как мы сюда приехали.
– Поконкретнее, – ухмыляется он. – Кто он?
Алистер хватает его за волосы и запрокидывает голову, чтобы посмотреть на него сверху вниз, на его болезненную, потную кожу, подсвеченную верхним светом.
– Я сказал, что слишком стар, а не то, что не буду играть с тобой. Если ты будешь умничать, будет только хуже. Где твой папаша?
Истон усмехается, проводя языком по сухой нижней губе.
– Это, блядь, бесценно.
Я направляю руку к стене, нажимаю на курок и чувствую, как удар по металлу отдается в моей руке, когда пуля вонзается в стену. Деревянные щепки разлетаются в воздухе.
– Если ты не начнешь говорить, будет много крови.
Его челюсть дергается, зубы скрежещут, когда он переводит взгляд на меня.
– Он не связывался со мной. Я узнал, что он сбежал из новостей, как и все остальные. Когда мы разговаривали в последний раз? Когда его арестовывали.
– Чушь собачья. Его единственный сын ничего не слышал от него за два года? Попробуй еще раз, Истон.
– Я хотел уйти, – он качает головой. – Когда я понял, что Сэйдж не собирается тебя бросать, я сказал ему, что хочу уйти.
– Следи за своим поганым ртом...
– Сколько бы ты ни ненавидел меня, это никогда не отнимет того, что она значит для меня, Ван Дорен, – перебивает Истон Рука, выдергивая голову из хватки Алистера. – Заканчивай с этим или убей меня.
Я не знаю всего, что произошло между ними тремя. Не знаю, какую травму пережила Сэйдж от рук Истона, мальчика, которого она знала всю свою жизнь. Но что я знаю? Она была пешкой в деле, в котором никогда не хотела участвовать. Их подростковые отношения быстро превратились в сделку, на которую она не давала согласия. Для ее отца это был способ расплатиться с долгами, а она была валютой.
Несмотря на все это, одно я знаю точно. Истон Синклер не любит Сэйдж.
Может быть, в его сознании с его искаженным представлением о любви она для него реальна. А может, он жаждал власти над ней и ее жизнью.
Но он не любит ее. Не так, как Рук.
Между ними огромная разница.
Один готов рискнуть девушкой ради власти. Другой готов отдать все ради нее.
Рук – мой лучший друг, но если бы стоял выбор: получить пулю или спасти Сэйдж?
Я бы был мертв.
– Хочешь сказать, что не ты снимал видео, которое нам прислали? – спрашиваю я, пытаясь вернуть разговор к сути дела. Они будут спорить часами, и это ни к чему не приведет.
Он вздыхает, проводя ладонью по губам.
– Да, я снял видео, как ты избавляешься от тела Годфри. Проследил за тобой от города до дома Лиры. Я записал его, но у меня его больше нет. Как только я отправил его Стивену, я удалил его.