Клятва, которую мы даем
Шрифт:
Кулак Алистера рассекает воздух, нанося сильный удар в челюсть Истона, отчего его голова откидывается в сторону. Звук соприкосновения кожи с кожей эхом разносится по комнате, но за этим следует только смех Истона.
– Вы четверо такие чертовски тупые, – он сплевывает кровь на пол, а в его груди вибрирует усмешка. – Вы даже не можете понять, как сильно я хочу, чтобы Стивен умер. То, что он на свободе, влияет не только на вашу, но и на мою жизнь.
– Прибереги свои проблемы с папашей для психотерапевта, – жестко говорит Рук, скрестив руки на груди. – Мы не в одной команде.
–
– Все это очень удобно для тебя, – давит Тэтчер, поправляя лацканы пиджака. – Ты ничего не знаешь. Ты в неведении. Ты просто невинный свидетель.
– Я же сказал, что не знаю, где он.
– Тогда откуда берутся деньги?
Пот струится по воротнику Истона, когда он закрывает рот и поджимает губы. В воздухе вокруг него ощущается привкус обиды и враждебности, как у собаки, которая рычит перед нападением, подняв шерсть дыбом.
– Я умнее тебя, Синклер. Это несложно посчитать. Ты и твоя мать даже глазом не моргнули с тех пор, как его арестовали. На бумаге? Вы оба должны были потерять все. И все же... – Тэтчер вскидывает бровь, широко раскинув руки. – Вы живете в богатстве, как будто ничего не случилось.
Я перекладываю пистолет, когда он двигается, откидываясь на спинку стула и потирая распухшую челюсть, прежде чем скрестить руки на груди.
– Твой отец – мудак, но Уэйн Колдуэлл заботится о своей любовнице, – он бросает взгляд на Алистера, вонзая ему в грудь знакомый нож. – Плата за молчание моей матери имеет хорошую цену.
От его резких слов мы теряем дар речи. Я крепче сжимаю пистолет, хмурю брови. Я хочу сказать, что удивлен, но отец Алистера годами спал с Лией Синклер.
В его словах есть вес, которого мне бы хотелось, чтобы не существовало.
– Не веришь мне? – он приподнимает бровь. – Выписки находятся в моем кабинете. Код к сейфу – 6598.
– Мой отец может засунуть свои деньги и член в любую мусорку, какую захочет, – ворчит Алистер. – Мне нужна гарантия.
– Позвони в гребаную «Стейт Фарм»20, Колдуэлл.
Я прижимаю холодный металл пистолета к его виску и чувствую, как он вздрагивает. Я наклоняюсь ближе, мое дыхание касается его щеки, запах алкоголя и многодневного пота прилипает к его коже.
– Доказательства, Синклер. Доказательство того, что ты не помогаешь своему отцу.
Я наблюдаю, как сжимается его адамово яблоко; страх перед пулей висит в воздухе, давит на кожу, словно физический груз, от которого его не избавит никакое количество алкоголя.
– Если я помогу тебе, – его дыхание дрожит, – тогда я хочу что-то получить взамен.
Я чувствую, как уголок моего рта начинает подергиваться, образуя редкое выражение – ухмылку. Я поднимаю брови, презрительно смотря на него.
– Как насчет того, что ты даешь мне свой гребаный IP-адрес, а я не размазываю твои гребаные мозги по стене?
12. ПОДСНЕЖНИКИ
Коралина
Глухой
Липкая акриловая жидкость пачкает мои ноги, пока я пытаюсь найти ключи и обуваюсь в первую попавшуюся пару тапочек возле входной двери. На плите горит свеча, которую я не потрудилась задуть.
Пусть горит.
Десять минут назад я была дома одна, тяжелая музыка играла через колонки в моей квартире, и я была поглощена тем, что должно было стать моей новой любимой картиной.
Десять минут назад все было хорошо.
Мои ноги шлепают по лестнице на паркинг, и я отпираю машину еще до того, как полностью спускаюсь. Мужчина прижимается к двери, ведущей в гараж, и держит ее открытой для меня с недоуменным выражением на лице.
Он в шоке.
Кто-то в моем состоянии выбегает из исторического жилого комплекса, где арендная плата выше, чем ипотечный платеж: естественные волны, разлетающиеся во все стороны, обтягивающая черная футболка, на которой больше дыр, чем материала, без лифчика, и джинсы, которые сидят так свободно, что мне приходится придерживать их на бегу.
Этот мужчина, возможно, мой сосед или кто-то из живущих на том же этаже, по крайней мере, заглядывается на пояс моего нижнего белья от Calvin Klein. Я надеюсь, что это отвлечет его настолько, что он не станет звонить в полицию, чтобы засвидетельствовать то, что он, вероятно, считает попыткой ограбления.
Моя грудь вздымается, дыхание вырывается быстрыми толчками, когда я сажусь на переднее сиденье своей машины, отказываюсь от ремня безопасности, и прикрепляю свой новый телефон к держателю, воткнутому в вентиляционное отверстие. Слезы стекают по моим щекам. От гула ожившего двигателя у меня дрожат руки.
Я быстро открываю чат с Лилак, пытаясь проигнорировать последнее сообщение, чтобы узнать ее местоположение, но мои глаза не могут удержаться. Они перемещаются к маленькому голубому текстовому окошку, и страх, который вызвали эти слова, снова охватывает меня.
Лилак: Драконий фрукт.
Это глупый, дурацкий фрукт, который Лилак ненавидит и от которого ее однажды вырвало, когда она была маленькой. Это глупо, но это наше кодовое слово. Я заставила ее придумать его, и она решила, что это будет забавно. Это должно было быть на случай, если случится что-то плохое, пока мы будем в разлуке, чтобы я знала, что ей нужна помощь, что она в беде.
Она безрассудная и дикая, иногда думает, что правила мира к ней не относятся, но... она не стала бы использовать это в качестве шутки. Лилак знает лучше, она знает, что это можно использовать только тогда, когда ее жизнь в опасности. Я научила ее этому.
Отвратительные, мерзкие, гребаные эмоции грызут мои внутренности.
Страх, вина, стыд.
Я научила ее защищаться. Как пользоваться перцовым баллончиком на брелоке и электрошокером, лежащим под сиденьем. Я учила ее уходить от проблем, убегать. Все то, что я хотела бы, чтобы кто-то показал мне в свое время, но страх говорит мне, что этого недостаточно.