Ключ святого Петра
Шрифт:
– Это, – он показал на сидевшего рядом с ним офицера, – капитан Кано. Меня зовут Энугу. Я начальник контрразведки. Поверь, сынок, ты вляпался в грязное дело. Мы свободно можем обвинить тебя в подготовке покушения на главу правительства, и тогда уже ничего не спасет. Подумай!
– Постарайтесь правильно понять свое положение, – вступил в разговор Кано. – Никто не знает, что вы находитесь у нас. Для всех на вас около ресторана напали хулиганы. Я уверен, что консулу плевать на исчезновение Тони Фаджи, но даже если он заинтересуется,
– Существует еще пресса, – попробовал защитить свои позиции итальянец, – парламент, оппозиция. Я требую вызвать представителя консульства и адвоката.
– Упорный, – недовольно процедил Энугу. – В угол!
Подскочили стоявшие около дверей офицеры и пересадили Тони на кресло в углу, пристегнув его ремнями. Накинули на голову еще один ремень и затянули.
«Неужели начнут пытать?» – лихорадочно билось в мозгу.
Один из офицеров взял со стола лейкопластырь и, отрезав узкие полоски, приклеил к векам Фаджи так, чтобы он не мог закрыть глаза.
– Давайте девку, – распорядился полковник, и в комнату ввели Вадду. Мулатка дрожала и затравленно озиралась. Ей связали руки за спинкой привинченного к полу стула и зажали ноги тяжелой деревянной колодкой.
– Знаешь его? – кивнув на итальянца, спросил Кано.
– Он возил меня в отель, – простонала Вадда. – Больше ничего, клянусь!
– Я могу отдать ее солдатам, а потом прикажу утопить в океане, – подойдя к Фадже, доверительно сообщил Энугу. – Но не сделаю этого, если ты мне все расскажешь.
– Нет. Будем говорить в присутствии адвоката и представителя консульства.
– Глупо, – отрывая фильтр от очередной сигареты, вздохнул полковник. – Подумаешь, заявят протест, и что? Хочешь увидеть, как поступят с тобой, если будешь упорствовать? Учти, ты сам выбрал ей судьбу! Смотри!
Один из офицеров надел клеенчатый фартук и подошел к сжавшейся от ужаса Вадде. Взявшись рукой за волосы, которые так нравились Тони, он запрокинул ее голову и быстро ткнул пальцем в глаз мулатки.
– Нет! – закричал Фаджа, видя, как выдавленное глазное яблоко повисло на обильно окрасившемся кровью нижнем веке, как конвульсивно задергалось тело, еще недавно дарившее ему радость наслаждений. А по барабанным перепонкам ударил жуткий крик.
– Сейчас ей выколют второй глаз, – наклонившись к уху Тони и обдав его смрадным запахом табака, вкрадчивым баритоном пророкотал полковник. – А потом примутся за тебя. Ты долго не умрешь, сынок! Мы заставим тебя желать смерти, но она не придет! Давайте дальше! – обернувшись, приказал он.
– Нет! – закричал итальянец. – Нет! Не надо!
– Здесь хозяин я, – усмехнулся Энугу. – Скажешь, получишь деньги и свободу. А будешь молчать…
– Нет! – Тони попытался освободиться, но это было невозможно.
– Ну, решайся, сынок! – бормотал над ухом полковник.
И Тони Фаджа сломался. Заикаясь
– Я скажу… Только не надо больше.
– Говори.
– Меня нанял Хантер.
– Уберите эту тварь, – приказал Энугу, небрежно махнув рукой в сторону потерявшей сознание Вадды. – Приведите в камеру врача: она еще может понадобиться для освежения памяти нашего друга. Ну, говори!
– Дайте гарантии сохранения жизни, здоровья и получения свободы, – видя, как выносят бесчувственное тело мулатки, немного приободрился итальянец.
– Гарантии? – изумленно поднял брови полковник. – Лучшая гарантия – твоя честность. Или я поторопился приказать убрать эту девку?
– Нет, нет, – облизнув пересохшие губы, быстро заверил Фаджа, кося налитым кровью глазом на офицера в клеенчатом фартуке. – Я скажу.
– Кто Хантер?
– Я познакомился с ним в Конайри, он американец.
– Это фамилия или прозвище?
– Не знаю, его многие называли Хантером, «Охотником». От приятелей я слышал, что он за вознаграждение ловил транспорты контрабанды наркотиков. Рисковый мужчина.
– Приметы? – поправляя лежавший на столе диктофон, спросил Кано.
– Среднего роста, плотный, глаза светлые, коротко стрижен, лет сорока, сорока пяти. Курит. Меня познакомил с ним один латиноамериканец с побережья. Хантер предложил отправиться в Лигурию и выполнять его распоряжения. Я должен был взять в условном месте машину и подвозить его на площадь по вечерам, а потом подгонять «вольво» за два часа до рассвета на ту же площадь.
– Зачем в полу автомобиля люк? – поинтересовался Энугу.
– Хантер приходил еще с одним европейцем. Я его не знаю, – предваряя вопрос контрразведчиков, сообщил Фаджа. – Они переодевались и, открыв люк, спускались в колодец. Машину надо было ставить точно над крышкой колодца в мостовой.
– Где они спускались в подземные коммуникации? – подался к нему Кано. – И как выглядит второй?
– Старше Хантера, молчаливый, лысоватый блондин лет пятидесяти. Они брали с собой большие сумки. А спускались напротив национальной галереи.
– Где они сейчас? – вскочил капитан. – Где?!
– Там, – выдохнул итальянец, – под землей…
Энугу устало прикрыл глаза. Все встало на свои места – радиограмма резидентуры о встрече Онасии Джуба с неизвестным, появление связного эмигрантского центра Тамале, явка в закусочной «Сасандра», переоборудование «вольво» в частной автомастерской, проникновение в Лигурию неизвестного белого на грузовике компании трансафриканских перевозок, попытка вывезти за границу другого человека, обнаружение второй из разыскивавшихся машин недалеко от национальной галереи. Известно, что Онасия Джуба училась у покойного директора галереи, и, надо полагать, материалы спрятаны именно там, среди национальных сокровищ?