Ключи от старинной библиотеки
Шрифт:
— Старая хозяйка меня Макошью кликала, — отозвалась та.
— Старая хозяйка? — нахмурилась я.
— Матушка хозяина Мирослава… — пояснила печка, и мне прямо в ее голосе послышалась улыбка. То есть мой интерес к самому Мирославу не остался незамеченным даже печью у которой и глаз не было. Впрочем, я так на него глазела, что он и сам не мог не обратить внимание какое произвел на меня впечатление. А вот как печь разглядела мой интерес — загадка. — При ней в этом доме все по-другому было. Никому она в помощи не отказывала, для всех доброе слово находила. По истине светлая была.
— Светлая?
— Из старого
— Похитил? — сглотнув, переспросила я, не понимая куда я попала, если здесь за невестами не ухаживают, а попросту похищают их.
— Она одна в саду прогуливалась без служанок и подруг, когда он на своем вороном коне ее и умыкнул, — радостно поведала печь.
— А она что, совсем не сопротивлялась и не звала на помощь? — удивилась я.
Печка рассмеялась, опять разбрызгивая вокруг себя золу. А я нетерпеливо ждала ответа. Наконец-то Макошь насмеялась.
— Любила его Рада больше жизни. Но и бежать с ним не решалась, знала, семья не отпустит ее с миром.
После этих успокаивающих слов, что похищали в этом мире невест с их согласия и по любви, я села более удобно и взялась за второй кусок пирога. Какие тут, однако, страсти кипели. Прямо Капулетти и Монтекки. Ой, надеюсь, эта история между Радой и Сварогом закончилась хоть лучше, чем у Шекспира. По крайней мере сын у них в отличие от той малолетней парочки появился. Да еще какой, вновь мечтательно улыбнулась я.
— И что, их не отпустили? Или семья смирилась с выбором дочери?
— Куда там смирилась, — фыркнула печь, в этот раз полыхнув для разнообразия пламенем, а не золой. Я испуганно подвинулась подальше, чтобы меня не подкоптили случайно. Ведь что-то мне подсказывало, что и тут без драмы не обошлось. — Отец Рады призвал светлых и других союзников на свою помощь. Рать собрал огромную и дом окружил, требуя вернуть ему дочь. Хоть и светлый был, но суровый и нетерпимый… Раду так и не простил. А когда она вышла к ним и сказала, что по собственной воле бежала со Сварогом. Ей не поверили, посчитали, что он околдовал ее. Но даже когда заклятия на ней они не увидели, без боя они не ушли. Но Сварог силен был. Отстоял и дом, и невесту свою. Светлые вынуждены были уйти, хотя и затаили в своих сердцах навсегда ненависть и злобу. И на пятнадцать лет в этом доме счастье поселилось… но сгубила нашу хозяйку доброта. А Сварог отмщения желал, но только смерть свою нашел.
Да, пожалуй, мое предположение насчет драмы подтвердилось. И история любви здесь тоже закончилась в конечном счете печально.
— А Мирослав? Ему тогда сколько лет было?
— Только двенадцать исполнилось, когда мать умерла, а в тринадцать он и отца лишился. Но дом не уступил никому, хотя были тут ахочие до чужого добра. Но он хоть и юным был, но не слабее отца. А потом заклятие наложил и ушел из этих мест… Я уж бывало боялась, что и не вернется он домой, на чужбине смерть найдет. Но хоть и долго он отсутствовал, но все же недавно вернулся в эти края… Возмужал за эти годы, вон, в красавца какого вырос. Внешностью-то он в отца пошел. Не зря хозяйка, когда Сварога в первый раз увидела, так сразу и полюбила его. Он хоть и темным был, но на него в округе многие девушки заглядывались.
Слух зацепился за слова «наложил заклятия».
— А темный это кто? — осторожно спросила
— Неужели и впрямь не знаешь? — подивилась печь. — То-то я смотрю, не боишься ты хозяина.
— Он обещал, что не обидит меня, — прошептала я.
— Коли обещал — значит выполнит клятву. И он хоть и темным в отца родился, но и светлую силу матери унаследовал. Да и воспитание Рады глубоко в нем корни пустило. Это уже после смерти матери он изменился. А уж смерть отца вообще заставила его рано повзрослеть.
А вот дальше я слушала рассказ печки, жуя румяные пироги и запивая их чаем на травах. И хотя после завтрака я была уверена, что в меня не то что обед и ужин не влезет, в этом мире у меня прямо пробудился аппетит. И я, не замечая, соглашалась попробовать кусочек каждого пирога, ведь начинки у всех были разные. А главное вкусные. Они, пожалуй, дали бы фору даже маминым пирогам…
К тому же, слушая печь, я наконец-то узнала и о том, кто же эти таинственные темные.
Глава 17
Темные
Темными в этом мире называли колдунов. Но не всех, а принадлежащих к Кощееву роду. На этих словах Макоши я даже подавилась. Но с другой стороны, после избушки на Курьих ножках, в которой, наверное, обитала Баба Яга, стоило не удивляться, что здесь и Кощей имелся. Вернее, сам Кощей, который при жизни получил имя Бессмертный, и дал начало роду Кощеевых. Что сделать при наличии семи сыновей было не сложно. Правда имя Бессмертный и слухи, что ходили о том, будто убить его невозможно, оказались ошибочны. Прожил он дольше обычных людей. Но незадолго до своего трех столетия его не стало. Хотя до сих пор точно было неизвестно, что же с ним приключилось и кому удалось его убить, ведь он был сильнейшим колдуном своего времени. Вот всех его потомков и называли темными. С помощью магии они продлевали свою жизнь. И прибегали к темным заклятиям, как и их предок.
Обычные люди, да и та же нечисть темных боялась за их вспыльчивость, непредсказуемость и вредный характер, а также мстительность и силу.
Но страшно даже поле этого объяснения Макоши мне не стало. Но не верила я, что Мирослав мог причинить мне вред. И мне оставалось только аккуратно расспросить печь, какая магия в этом мире ведала о порталах между мирами. Ведь если темный колдун сильнее ведьмы, то последнюю мне искать и не надо.
— А светлые это кто? Волшебники?
— Иж слово какое заморское. Там может их и волшебниками кличут, а у нас они светлые. Они к темным заклятиям не прибегают. Живут хоть и дольше обычных людей, но их век гораздо меньше темных. Хотя и среди них бывают исключения из правил.
— А ведьмы, — вспомнила я о Матрене, — они кто — темные или светлые?
— Насмешила, девонька. Ведьма она ведьма, не светлая и не темная. Хочет добро творит, а захочет и злом ответит. Вредные они все, этого у них не отнять, и их лучше не злить. Но встречались среди них и те, кто творил только добро или только зло.
Женщины, одним словом, улыбнулась я, вспомнив о том, что в каждой женщине дремлет ведьма, которую так легко пробудить неосторожными словами или поступками.
— А мужчины ведьмаки бывают?