Ключи Трёх миров
Шрифт:
— Отец считает байсюэ ненадёжными? — удивился Пэйши.
[байсюэ (baixue) — белый снег, чистый снег; обр. «изысканное стихотворение». Охранные артефакты Небесного клана]
— Вовсе нет, — с улыбкой ответил глава Ли, опуская руку ему на плечо. — Но твоя подруга Сюин не зря тайно наведалась к заклинателю. Она искала ключ к созданному им барьеру.
Пэйши в замешательстве посмотрел на отца, чувствуя, как сердце в груди забилось сильнее.
— Да, да, мой дорогой сын… Ты проглядел, как сяньли под самым твоим носом прошмыгнула к пленнику. И хорошо,
— Бестолочи… — процедил сквозь зубы Пэйши, вспоминая стражей, и смущенно добавил: — Прости отец, я допустил ошибку!
— Рад, что ты вырос Пэйши, и больше не винишь в своих ошибках других, — глава Ли сжал его плечо. — Не ругай стражей. Не их вина, что сяньли оказалась ловчее и хитрее. Охраняя такого пленника, нельзя оставлять у грота лишь двоих — ты понял?
— Да, отец. Я сейчас же отошлю туда ещё троих… нет пятерых…
— Пэйши! — с лёгким укором в голосе прервал его глава Ли. — Что я сказал тебе раньше? Нужно отпустить заклинателя. Позволь ему сбежать. Передай мой приказ остальным — отпустить мастера Небесного клана и больше не вредить ему. Но пусть обязательно распустят слухи, что тот был в плену у демонов.
— Слушаюсь, отец.
На этот раз на сердце у Пэйши стало легче. Глава Ли не просто отпускал заклинателя, а использовал того, словно пешку.
Высший демон похлопал сына по плечу и вернулся к циню. Но уже положив руки на музыкальный инструмент, вдруг поинтересовался:
— Как там Шучэн?
— Я поговорил с ней, как ты и приказал, отец.
Взгляд главы Ли вмиг стал прохладным.
— Приказал? Разве отношения в семье подчиняются только приказам её главы?
— Я…
Пэйши растерялся. Что он сказал не так?
— Эта вздорная барышня твоя единокровная сестра. Ты должен заботиться о ней не по моему приказу, Пэйши, а по зову крови.
— Да, отец.
— Если её человеческие манеры оскорбляют тебя, просто исправь их. Если она ошибается или не права, скажи ей об этом в лицо. Не умеет чего-то — обучи. Но главное не забывай, кто из вас наследник семьи Ли! У того, кто старше нет права опускаться до обид или злости.
— Я вовсе не обижаюсь и не злюсь, отец. Я… — Пэйши с вызовом посмотрел в мерцающие синевой глаза высшего демона, сидящего за цинем. — Я обескуражен. Ты… Ты, ведь, на дух не переносишь людей из поместья Се. Почему же… дочь Се Цяньяо стала исключением?
Сообразив, что сказал лишнее, он в страхе опустился на колени.
— Прости, отец. Я не должен…
— Всё хорошо, Пэйши… — от разлитого в голосе отца спокойствия ему стало не по себе — лучше бы ударил, чем говорил вот так, не меняя тона! — Да, она дочь той презренной женщины, добровольно отданной младшей ветви Ся родным братом ради выгоды своей семьи… и ради получения Долины целителей. Но она также и моя дочь. Какой бы я грех не совершил и как бы этим не обидел твою матушку…
— Прости… — Пэйши коснулся лбом пола и замер в таком положении, не в состоянии больше выдерживать жгучий взгляд отца, — … этот недостойный сын
— … я не могу гневаться на невинную девочку из-за дурных поступков родившей её женщины. Это не только зов крови. Старший не опускается до обид и злости. Твоя матушка готова принять её. И я готов. Понимаешь? Поднимись, Пэйши! Не нужно стоять передо мною на коленях. Я не ван Ся или Нефритовый император Девяти Сфер.
Пэйши с трудом оторвал колени от пола, ощущая себя пьяным. Как ему только в голову пришла мысль, сказать такое вслух! Слышала бы матушка — не пожалела бы дисциплинарной палки.
— Давай больше не возвращаться к этому разговору? — тихо добавил глава Ли.
Пэйши украдкой заглянул в тигриные глаза отца — синие всполохи на их дне уже погасли, и послушно кивнул.
— Хороший мальчик. А теперь ступай и распорядись касательно пленника.
Глава 43: Когда начинает таять лёд
Крылами легкими взмахнув, умчался феникс,
И, устремляясь ввысь, все уменьшался он.
Чтобы сберечь себя, он прячется в глубинах,
На дне с драконами, под влагой быстрых рек.
(Цзя И)
Шучэн сидела на пригорке под искривлённой временем старой сливой. Здесь из пропитанной влагой травы, больше похожей на болотную поросль, торчал грязно-серый камень. Она застелила его краем меховой накидки и пристроилась сверху, подобрав под себя ноги, словно кошка. А перед нею расстилалось бескрайнее поле, густо усеянное красными паучьими лилиями.
Шучэн никогда не встречала столько лилий в одном месте, и никогда не видела их цветущими по весне. Голые тёмно-зеленые стебли, ровные как побеги бамбука, носили тяжёлые короны соцветий, напоминающих ярко-коралловые ресницы дракона. И ей казалось, что каждая цветочная головка настороженно поглядывает в её сторону.
Не будучи пугливой, Шучэн всё равно чувствовала себя неуютно под этими цепкими воображаемыми взглядами, жадно тянущимися к ней из глубины кроваво-красного цветочного поля. А может быть, ей неудобно сидеть здесь по другой причине?
Говоря честно, она попыталась сбежать от самой себя, и только у края заросшего лилиями поля заметила — волнение, родившееся внутри, никуда не делось. Нет никакого смысла в побеге. Её стыд и девичье смущение всегда рядом вне зависимости от того, на какой край земли она уйдёт.
Почему наставник поступил настолько невежливо? И почему вместо того, чтобы рассердиться на него, она обдумывает план его побега? Что происходит между ними?
От множества вопросов и плотной завесы цветочного аромата, висящего в сыром воздухе, в голове разливался туман. Шучэн помассировала виски подушечками пальцев и закрыла глаза. Поле источало едкий анисовый запах, и он казался ей смутно знакомым.
Немного поразмыслив, она сообразила — хозяин этих мест, а точнее его одежда из темного шёлка, пахла анисом. Цветочный аромат вплёлся в ткань, став одной из тонких нитей.