Ключи Трёх миров
Шрифт:
— Сяньли воняет…
А затем с мрачным видом поведал главное — Повелитель отказался помогать низшим демонам в усмирении Снежной горы.
— Но он же глава Союза демонических кланов! — воскликнула Чажан. — Все признали его Повелителем.
— У высших демонов свои планы, — холодно бросила в такой же стылый сырой воздух Мэн Цзеюй. – А у нас свои! Выманим заклинателя из беюаня. Сяньли сказала — ключ от защитного барьера в поместье Се на его теле.
— Он мастер Небесного клана, — возразил старый
— Ха! Я узнала его слабость, — Цзеюй хищно осклабилась, показав острые зубы.
— Он один, но это не слабость, — не согласился разведчик. — В прошлый раз в лесу этот заклинатель с легкостью убил наших сестёр.
— А я и не говорю о его навыках мечника или духовных силах, — улыбка Мэн Цзеюй стала ещё больше похожей на звериный оскал. — Его слабость — та самая смертная, посланная старейшиной сяньли выкрасть карту. Этот праведник холит её, словно жемчужину на ладони.
[жемчужина на ладони — любимая дочь в глазах родителей]
***
Опустошение — вот то, чем завершалось каждый раз время, проведённое с Шучэн. Он не привык настолько отдавать себя другому человеку. Как оказалось, уйти от мира проще, чем остаться в нём и бороться дальше.
Ему пришлось вступиться за почти незнакомку — непослушную и шумную, восстанавливая её духовные силы по крупицам.
Бороться за чужой дух каждый день, всё больше осознавая вполне очевидную истину: он трус, прячущийся за высокой целью в виде истинного бессмертия!
Он сбежал от мира, чтобы сохранить душевное равновесие — вот настоящая причина отречения от семьи Вэнь. Поэтому мастер горы Гаочунь недостоин зваться настоящим праведником. Ему тяжело жертвовать собой.
Осознание этого повергло Фан Синюня сначала в недоумение, а потом и в тяжёлое недовольство собой.
Наставница учила быть совершенным — близким к идеалу в мыслях, словах и поступках. А идеал в её понимании — это небожитель, самоотверженно заботящийся о благе всех живых существ в Трёх мирах.
Терзаемый сомнениями, заклинатель не заметил, когда в комнате появился посторонний. Лишь подняв глаза, он обнаружил в двух шагах от себя седовласого старца в белом ханьфу. Заметив интерес к себе, гость сдержанно поклонился.
Прежде, чем заговорить, Фан Синюнь тщательно осмотрел его пояс, где к своему успокоению обнаружил нефритовый гуйби. «Пэнлай» — скромно гласила короткая надпись, сделанная золотой киноварью.
[гуйби — бирка с отверстием для крепления, носимая на поясе; знак, выдаваемый чиновникам]
Такие знаки выдавались всем чиновникам Небесного города, действующим по воле двора Нефритового императора Юй Сяолуна. Похожий есть у наставницы Ин.
Поднявшись с циновки для медитаций, Фан Синюнь собирался
— Не стоит. Я здесь для того, чтобы обратиться с просьбой.
— Если не ошибаюсь, меня посетил глава острова Пэнлай? — Фан Синюнь жестом пригласил старца за стол, где на глиняной жаровне грелся чай.
— Так и есть, мастер Фан.
— Разве мы знакомы?
— Как могу не знать ученика небожительницы Ин? Это было бы невежливо с моей стороны, — ответил ночной гость, садясь за стол и принимая чашку от Фан Синюня.
Слова гостя с Пэнлая вмиг согрели заклинателю сердце. Он искренне полагал — наставница достойна всякого уважения. И каждый раз радовался, когда её заслуги признают посторонние.
— Чем могу помочь главе? — вежливо поинтересовался он.
— Просьба весьма скромная. Возвращаясь на Пэнлай, я заметил здесь… младшую родственницу. Насколько могу судить, мастер Фан взялся за наставничество моей племянницы Чэн-эр?
Так он первый дядя Ся Шучэн? Фан Синюнь слышал многое о старшем брате семьи Се, но не был до конца уверен — всё ли это правда? И вот теперь убедился — народная молва не солгала.
И на испорченном дереве иногда созревают достойные плоды. Главу острова Пэнлай наполняла чистая ци, а его поведение выдавало человека достойного — сдержанного в словах и благоразумного в поступках.
— В чем же заключается просьба главы?
— Убереги Шучэн от зла. Можешь ли обещать мне это, мастер Фан?
— Забота наставника включает и праведный путь его учеников. Главе не стоило напоминать мне об этом. Но просьба твоя, увы, не скромна. Зло многолико, а путь совершенствующегося полон испытаний. Кто знает, в какой беде мы окажемся уже на следующий день?
Глава острова Пэнлай отпил чай и пронзительно взглянул на Фан Синюня.
— Неужели и на этот раз судьба окажется к Чэн-эр немилосердной?
— Я не отказываюсь беречь твою племянницу. Просто глава должен знать — не всё в этом скорбном мире зависит от такого скромного заклинателя, как я. Однако, моя ученица останется под моей защитой… пока я дышу в мире смертных.
К удивлению Фан Синюня гость встал из-за стола и низко поклонился.
— Благодарю мастера Фан. И больше не смею беспокоить его.
— Подожди! — заклинатель окликнул уходящего главу, чтобы, наконец, задать давно волнующий его вопрос: — Что не так с внутренней ци моей ученицы? Как я могу помочь ей?
Глава острова Пэнлай замедлил шаг, но так и не оглянулся.
— Ты уже помогаешь, мастер Фан, — донесся до него ответ, больше напоминающий тихий шелест игривого сквозняка, норовящего задуть свечи. — Не снимай с неё нефритовый браслет. В нём благословение Пэнлая.