Книга цены
Шрифт:
– И где он?
Моя собеседница улыбнулась, и я окончательно уверилась в ее нечеловеческой природе. Не знаю, как объяснить, но дети не могут так улыбаться.
– Давай поиграем в вопросы? Ловишь мячик и отвечаешь, бросаешь - задаешь вопрос. Идет?
– Идет.
Сине-желто-красный мяч прыгнул ко мне, а Тора задала вопрос.
– Зачем ты пришла?
– Ищу одну вещь.
Тора кивнула, похоже, мой ответ вполне удовлетворил ее любопытство. А теперь что? Мяч в руках был нестерпимо горячим. Ладно, мы же играем? По правилам? И осторожно - не хватало еще покалечить
– Кто ты?
– Я - Тора. Это название. У каждой вещи есть название.
– Тора - это имя, ты же не вещь.
Девочка задумалась, потом отрицательно мотнув головой, быстро бросила мяч мне.
– Что ты ищешь?
– Оружие. Где ты живешь?
– Здесь. Как называется оружие, которое ты ищешь?
– Молот Тора. Где тот, кто приходил до меня?
– Не знаю. Я сделала ему дверь. А что ты будешь делать, когда найдешь?
– Если найду, я скажу одному… человеку, который послал меня сюда. Кто еще живет на базе?
– Здесь?
– Переспросила Тора, прижимая мячик к груди.
– Больше никого. Мне надоела эта игра. Пошли пить чай.
– Чай?
– Нелепость ситуации приводила меня в состояние ступора. База, девочка, мячик, вопросы…
– В пять часов вечера хорошие девочки пьют чай с вареньем. Ты же хорошая девочка?
– Наверное.
– Тогда пойдем, я приглашаю тебя в гости.
– Тора протянула ладошку. Теплая и совершенно обыкновенная ладошка совершенно обыкновенной человеческой девочки, чуть влажная и слабая.
– Только чур идти не быстро, я быстро не умею. Ты красивая, я наверное, тоже хочу быть такой, но еще подумаю. Ты любишь чай? А варенье? А какое вишневое или клубничное?
– Клубничное.
– Я тоже. Ты мне нравишься.
И мы действительно пили чай. С вареньем. И свежими булочками. Разумом я понимала, что все происходящее было невозможно по определению, но… круглый столик на колесиках, фарфоровый чайник, фарфоровые чашки, фарфоровые блюдца, фарфоровая же ваза для варенья на длинной тонкой ножке. И шоколадные конфеты «Мишка на севере». И Тора, которая гармонично вписывалась в этот нелогичный фарфоровый мир.
– Ты болела, - сказала Тора.
– И еще болеешь. Тебе сделали больно, почему?
– Самой бы хотелось знать.
– Ты была хорошей?
– Да.
– Но тебе все равно сделали больно?
– Да.
– Мои вопросы тебя расстраивают. Ты не хочешь отвечать, я раньше тоже не хотела разговаривать, потому что было больно. Я была хорошей, но они все равно сделали больно. Я все думаю, почему? Я не знаю ответа. И ты не знаешь.
– Тора вздохнула.
– Будешь еще чай?
– Нет, спасибо.
– Тебе не вкусно?
– Вкусно. Я просто больше не хочу.
– А что хочешь?
– Поговорить.
– Ладно, говори.
– Тора подбросила мячик вверх, и счастливо засмеялась.
– Со мною редко говорят. А еще реже заходят в гости на чай. Хочешь, я покажу тебе мой дом?
– Хочу.
Я начала привыкать к этому странному ребенку, в котором на самом деле не было ничего детского, кроме внешности. И запаха - какао, булочки и корица…
– Пойдем
Эта экскурсия надолго запомнится
– А где все?
– Выключились.
– Ответила Тора.
– Я не хотела, я просто не знала, что их нельзя включить обратно. Это можно, а других нельзя.
Под «этим» подразумевалось оборудование, которое потрескивало, попискивало, перемигивалась красно-зелеными огоньками диодов, но делало это как-то тихо, словно опасаясь нарушить торжественную тишину, поселившуюся на затерянной базе.
– Теперь они лежат внизу, пошли, я покажу.
– Тора потянула меня за собой, и я, поддавшись любопытству, пошла. Зря, конечно. Карл предупреждал, что чрезмерное любопытство вредит здоровью.
В подвале было светло, лампочки-личинки успешно справлялись с поставленной задачей, но, честное слово, лучше бы без света, лучше бы не видеть… тела… много тел… сотни две-три, может больше, с порога всех не видно, но войти сюда меня не заставят.
– Выключились, - пожаловалась Тора.
– Совсем.
– Умерли. Совсем.
И все. Весь персонал этой чертовой базы, включая научных сотрудников, охрану, особистов, интендантов, лаборантов и уборщиков, находился здесь. Тела были сложены аккуратно, совсем как дрова в поленнице у хорошего хозяина. Она их даже рассортировала - по половому признаку и цвету кожи. Она их убила. Выключила.
– Я не хотела, - Тора моргнула.
– Честное слово, не хотела. Я не знала, что они выключаться… а они сделали больно, очень сильно больно и я плакала, а когда проснулась, то увидела, что они все выключились. Умерли, правильно? Органические существа умирают, а механические - выключаются. А я? Я выключусь или умру? Умирать плохо, действие невозвратно. Выключаться лучше, но без внешнего воздействия включить нельзя. Ты сердишься?
Сержусь? На это странное существо, которое поселилось на базе и выглядело как ребенок? Которое размышляло, как ребенок? Которое, по сути, являлось ребенком? На детей не сердятся, Тора просто не осознает того, что натворила, да и не виновата она, люди сами ее… разбудили. Или правильнее будет сказать «включили»?
– Я учусь. Я думаю. Когда-нибудь я научусь включать органических существ, тогда будет весело.
Представив себе подобное веселье, я содрогнулась.
– Тора, детка, послушай… - склад мертвых тел за спиной вынуждал тщательно подбирать слова, а то еще обидится и выключит ненароком.
– Нельзя этого делать.
– Почему?
– Потому что умершие должны оставаться умершими. Включать их назад плохо.
– Плохо? Не понимаю. Уходить нельзя. Здесь скучно. Вот, смотри, - Тора подошла к одному из трупов, который не лежал, как остальные, а сидел в кресле. Мундир с майорскими погонами, светлые, почти как у Торы, волосы и весьма симпатичное лицо, удивительно спокойное, почти мирное. Тора дернула мертвеца за рукав и приказала: