Книга Природной Веры
Шрифт:
Последняя песня о гайдуках и девушке в лесу может быть понята самым естественным образом. Женщины, отказывавшиеся от патриархальных традиций, уходили жить в лес по традициям матриархата. Такие женщины представлялись южным славянам вилами, владеющими опасным магическим знанием.
4. Теперь поговорим о змеях. В песнях они оказываются то дождями, бурями, огнями, то существами в образе змей или людей. Змеи есть обоих полов, и с ними вступают в разные отношения. В песне "Бранко юнак и лютая змея" (район Софии) находим обращение к змее: "Не любить я сюда тебя явился, не губить я тебя приехал, просто мимо ехал в загорье…" Но Бранко хитрил. Коварством он обманул змею и зарубил ее. "Погубил
Подлинно вредоносным является не змей, а ламя. Это образ градоносной тучи, который персонифицируется в женское змеевидное существо. Она же способна поглощать в себя людей, животных и целые свадебные поезда.
Змеи могут одаривать человека. В песне "Благодарная змея", за свое спасение змея дает пастуху дар — дерево, на котором растут монеты. Начало песни похоже на нашу сказку «Мартынка». В песне, змея горит в лесу и обращается к сироте — Георгию: "Подай, Георгий, свой посох. По посоху поползу я и спасусь от пожара".
Приведем большие фрагменты содержательной для нас песни из Эгейской Македонии "Мирчо-воевода, два змея и ламя".
"Ездил-ездил воевода Мирчо по ровному полю, да гонялся он за серым оленем. Не поймал он того оленя, а изловил он хворого змея… Вынимает саблю, чтоб изничтожить того хворого змея.
И говорит ему змей хворый: "остерегись Мирчо — охотник, коня не шпорь, не вытаскивай саблю, ведь я же не проклятая ламя, я хворый змей, воевода Мирчо. Нас в этом месте трое братьев. Один охраняет ваше селение. Другой охраняет Костурское поле, я же хранитель Пиринской вершины. Замешкались мы на ровном поле и мелкий заморосил дождик, темная мгла на поле упала, и не видел я как меня прибили. Здесь остался я лежать хворым. Езжай на коне, поигрывай саблей, пойдем со мной к Пиринской вершине! Там (теперь) живет проклятая ламя. Только начнет моросить дождик, выходит она белым виноградом полакомиться, белую истреблять пшеницу.
Нас, ты знаешь, трое братьев: первый как загремит, как треснет! Второй напустит легкий дождик. Третий темную мглу напустит. Тогда выйдет проклятая ламя есть виноград и портить пшеницу. А ты разыграй коня получше и обнажи свою острую саблю, и погуби проклятую ламю. Хватит ей нажираться пшеницей, хватит есть виноград белый, хватит зло причинять людям…".
Мирчо победил ламю и отвел в лесную избу хворого змея. После того, как змей излечился, он побратался с Мирчо.
Люди представляют для змеев сексуальный интерес, как и вилы. В этом нет ничего удивительного. Змеи и вилы являются первопредками и основателями родов. Но как общение с вилой оказывается бесполезным, так и контакт со змеями часто идет не на пользу здоровью. По песне, к Тодору — пастуху ходила змеиха, и он возвращался в деревню бледным. Матери он отвечал: "Лицом хороша змеиха, когда на нее глянули, лицо ее светит как солнце. Стан у нее тонкий, коса у нее золотая".
Матушка искупала Тодора в ненавистных для змей травах (это желтый донник и тонкая горечавка), и змеиха "прочь от него побежала, в чащу она полетела так, что лес отозвался эхом. Всех пастухов разбудило".
Рассмотрим лирический сюжет "Рада и два змея". Он записан в восточной Болгарии.
"По воду Рада ходила, а был колодец змеиный, змеиный колодец, заклятый. Пошла она и ворочалась. Навстречу идут два змея, огонянника два навстречу. Старший прошел мимо Рады. Младший остановился, и напился из кочарги. И говорит он Раде: "Ты Рада, милая Рада, ко мне, что ни вечер, приходишь, всегда цветы мне приносишь, а нынче ты без цветочков". Ответствует рада змею: "Змей же ты, змей — огнянник,
Змей говорит Раде: "Обманывай, Рада, другого, а меня ты не обманешь: змей летает высоко, и видит вокруг широко. Летел я над вашим домом, в углу твоя мать сидела, сидела и колдовала. Ведь мать твоя — колдунья, колдунья и волховница. Шьет для тебя рубашки, разные травы вшивает, мне ненавистные травы, злые травы отсушки. Чтоб я тебя возненавидел. Ведь мать твоя чаровница, лес и воду околдовала! Живую змею схватила, в новый горшок положила, белым шипом подколола. Змея по горшку вилася, металась она, верещала, а мать твоя колодовала: "Как эта змейка вьется, так пусть вьются вокруг Рады лучшие парни. Пусть змей ее возненавидит, возненавидит и бросит".
Покуда она колдует, я унесу тебя, Рада! Едва это змей промолвил, взял он Раду и поднял, поднял высоко в небо, до самых скал высоченных, в широкие пещеры".
Впрочем, не всегда змеи являлись как умыкатели. Их сватовство могло быть вполне официальным. В окрестностях Тырнова была записана песня про Раду и змея с другим исходом — змей вынужден был уйти восвояси ни с чем. Начинается песня так:
"Ты меня сватаешь, мама. Сватаешь, а не спросишь: хочу ли я пойти замуж? Змей меня любит, мама. Змей любит, возьмет меня в жены. Под вечер ко мне приходит и нынче придет под вечер. Змеи на иноходцах. Змеихи в златых колясках. Змееныши в пестрых повозках! Как через лес поедут, лес без ветра поляжет. Как через поле поедут — без огня затрепещет поле. Как они к дому подъедут — дом наш пламенем вспыхнет, но ты огня не пугайся!".
Такую картину без веры и живого впечатления написать едва ли возможно.
Песни южных славян говорят нам, что змей может быть и родственником и хранителем родной земли, оказываясь через это божеством и первопредком.
В узле, посвященном грозовом мифу мы говорили, что на Руси, Белоруссии и в Литве сохраняются следы доброго отношения к дающему богатство змею. Но в поздней русской традиции любовью змеев уже тяготятся. Чтоб змей не летал к женщине и не мучил ее, она втыкает в порог и во все щели избы траву мордвинник, и говорит: "Как мертвому из земли не вставать, так и тебе ко мне не летать, утробы моей не распалять, а сердцу моему не тосковать".
5. Закончим узел сербской колядной песней "Три брата", в которой совершенно очевидно говорится о богах. В своих фрагментах она оказывается похожей на колядные песни Белоруссии и Украины.
"Два могучих поссорились ветра, замутили реку, переправы. Лишь колодец царский пощадили. На колодце том сидит султанша, а при ней три сына — одногодка:
Одного звать Солнце от Востока, сын второй зовется Ясен месяц, Третий сын, любимый: Частый Дождик.
Молвит старший — Солнце от Востока: Любят все меня и почитают, больше всех же нищие в лохмотьях". Говорит брат средний — Ясный Месяц: "Любят все меня и почитают, больше всех же путники в дороге". Говорит брат младший — Частый Дождик: "Любят все меня и почитают, больше всех же травы и пшеница".
Наконец, есть много песен посвященных Солнцу, которое выступает то как женщина, то как мужчина. По одним песням, девушка соревнуется с Солнцем своей красотой. То Солнце находит девушку красивее, то делает ее лицо и руки темными. По другим, Солнце — жених забирает на небо невесту. По весне опускаются на землю качели, и когда девушка садится качаться, качели подымаются на небо.
Отметим еще раз, что песни южных славян сохранили в себе один из древнейщих пластов нашего язычества, который принадлежит матрической культуре. Он дает ключ к пониманию мистических и религиозных идей, с которым вошли в шестой век наши предки.