Книга Природной Веры

Сперанский Николай Николаевич

В позднейших песнях, мы находим вил, помогающих бороться славянам с турецким нашествием. Вилы выслеживают врага, растят коней, дают людям свое вильское оружие, воспитывают из детей воинов. Языческие божества защищают свой народ, как это и должно быть в этнических традициях.

Завершение

1. Здесь, в конце книги, проследим золотую цепь язычества от древности до нашего времени. К сожалению, мы не можем достоверно заглянуть в глубины минувших эпох. Имея такое страстное желание, можно было бы переполнить

себя знаниями, уйти в лес, где залечь в темной палатке, и предаться многочасовой медитации. Какие-то истины при этом обязательно раскроются. Но никто не может утверждать, что полученное таким путем знание достоверно. Поэтому, воспользуемся не мистическим опытом, а бедным, но дошедшим до нас фактическим материалом. При этом будем помнить, что все исторические следы подобны верхушке айсберга, большая часть которого скрывается во мраке.

Одно из первых летописных упоминаний о волхвах связано с крещением Новгорода. Тогда волхвы организовали открытое выступление против княжеской дружины. Это самый ранний факт, подтверждающий, что на Руси, в первом тысячелетии, существовала независящая от князей, развитая языческая религия, носители которой обладали реальной властью и авторитетом. Летописи упоминают о появлении волхвов в различных городах, в течение трех столетий, после официального крещения Руси и до монгольского нашествия.

Домонгольская христианская церковь была слаба и не могла противостоять языческой оппозиции.

Ситуация заметно изменилась с нашествием татар. По-видимому, в первое же Батыев нашествие погибли многие носители языческого знания, в традиционную задачу которых входило отстаивать культурную и политическую независимость своего народа. Они просто выходили на бой и погибали.

Хорошо известно, что христианская церковь пошла на предательство, на сговор с татарами. В церквях запели молитвы во славу и здоровье татарских ханов. Всякое сопротивление татарам осуждалось церковью. За это татары не грабили монастыри. Факт этого векового предательства в официальной истории «прикрыт» эпизодом благословения Дмитрия Донского монахом Сергием. Как это было — мы разобрали в первой главе книги.

На первые сто лет татарского владычества приходится самый быстрый рост богатств монастырей во всей истории русской церкви. Именно на это время приходится надлом в русском язычестве. В этом деле, с эпохой татарского нашествия может сравниться только нынешняя эпоха демократии.

2. Надлом не означает, что язычество пресеклось как традиция. В новгородской земле, еще в пятнадцатом веке, умерших хоронили в курганах. Под Псковом, в семнадцатом веке, стояли каменные идолы и были известны их имена, (данные летописца Стефана Батория). На Русском Севере, былины и сказки с языческим содержанием дожили до начала двадцатого века. До этого времени дожили и русские магические обряды, и некоторые почитаемые предметы, (например, идолы домовых). Многие следы языческого наследия бессознательно живут в народе и ныне.

Надлом язычества проявился в том, что с монгольским нашествием погибло и выродилось жреческое сословие Руси. Исчезли просвещенные и сознательные носители языческого знания — те, кто осознанно поддерживал культ и хранил память о богах и мифах. Надлом проявился и в том, что в сознании людей, утратилась целостность языческого видения мира.

Археология свидетельствует, что на раскопках древних капищ можно найти вещи конца 13 века. Вещей же четырнадцатого века уже не обнаруживается, хотя в писании 14 века (Слово св. Григория о том, "како первые погани суцие языци кланялись идолам, и требы им клали, то и ныне творят") указывается, что язычество продолжает тайно жить и имена богов не забыты.

Но в это время (четырнадцатый —

пятнадцатый века) народ под волхвами начинает понимать уже не людей, способных говорить с богами и почти повелевающих миром, а просто колдунов. Утрачивается вера в то, что за волхвами стоят великие боги — творцы мира, что волхвы владеют истинным знанием, что волхвы имеют право на власть и суд, и могут стоять выше княжеской власти. Мысль, что выше волхва только боги, трансформируется в мысль, что выше царя только христианский бог.

Волхвами начинают звать всех, кто занимается магической практикой, разговаривает с духами, ворожит, лечит снадобьями. Этих волхвов пытают и казнят не как противников христианской религии, а как вредителей. Делают это светские власти, по согласию, но не по прямой воле церкви. Церковь уже не видит в них соперников, и они сами не мыслят себя таковыми.

В это же время философская религиозная мысль оставляет язычество и начинает жить разбором образов христианства. Бессознательная память о язычестве начинает в обязательном порядке увязываться с христианством. Это время отмечено появлением первой русской ереси (ереси стригольников). Стригольники имели смешанные религиозные представления. Они почитали Белый Свет как проявление божества, каялись Матери Земле, и утверждали, что исповедоваться попам — грешно. По этой причине они положили начало института "калик перехожих". Ходили молиться в Иерусалим, признавая наличие в еврейской земле святости, и желая прикоснуться к ней лично, без посредника в лице церковного института, о котором отзывались "лихие пастыри" и "враги игумены".

Таким образом, явление, которое мы тут назвали надломом в язычестве, связано с потерей народом сознательной памяти о языческих богах, мифологии и обрядах. Надлом есть утрата целостности языческого мировоззрения. Утрата комплекса веры. После этого, язычество продолжало жить, но перестало осознавать себя как религию. Память о нем сохранилась в бессознательном воспроизводстве традиции, в христианских ересях, в практике колдунов.

Судя по вопросам Ивана Грозного к Стоглавому собору, (1551 г.), царь догадывался, что представляет собой язычество, но не говорил этого открыто. Видимо, в его эпоху, были и другие грамотные люди, понимавшие язычество как древнюю религию, но молчавшие. В России, приговоры по делам, связанным с волхованием, выносились еще в конце восемнадцатого века. Шестнадцатый, семнадцатый век — эпоха наиболее полной утраты сознательного понимания языческой веры. Воистину, тогда язычество забилось в медвежьи углы: стало тайным, а открыто практиковалось лишь на окраинах Руси.

3. Возрождение сознательной мысли о русском язычестве началось в восемнадцатом веке. Фактически оно началось с Пером I, который ввел в светский оборот эстетические представления о богах античности. После этого, русским дворянам было достаточно лишь провести некоторые аналогии между мифами древней Греции и тем, что делали их крепостные по праздникам, и получить выводы.

Поэтому нет ничего удивительного, что возрождение язычества началось в восемнадцатом веке, в форме научных изысканий историков, научно-популярной фантастики Чулкова.

В самом начале девятнадцатого века А. Кайсаров создает свою "Славянскую и российскую мифологию". Одновременно Г. Глинка пишет "Древнюю религию славян". В середине века А. Афанасьев собирает волшебные сказки и относится к ним как к русским языческим мифам, пишет свои "Поэтические воззрения славян на природу". Все эти труды, хотя и носят характер как бы бесстрастного взгляда на предмет исследования, в действительности несут мощный патриотический заряд. Весь девятнадцатый век проходит в эстетизации и поэтизации язычества.