Книга секретов

Уэст Жаклин

– Значит, Резерфорд рассказал тебе про международную школу, – сказала она.

Олив молча таращилась на стол.

– Ему очень трудно далось это решение, Олив, – продолжила миссис Дьюи. – Думаю, он до сих пор не уверен, правильно ли поступает. С одной стороны, он хочет быть вместе с родителями в Европе,

но с другой – он чувствует, что нужно остаться здесь, дружить с тобой и помогать тебе. – Миссис Дьюи обернулась к внуку. – Правильно я говорю?

– Приблизительно, – пробормотал Резерфорд.

Взгляды Олив и Резерфорда встретились на долю секунды и тут же вновь разбежались в разные стороны.

– Мы оба хотим помочь тебе, Олив, – проговорила миссис Дьюи. – Твои неприятности слишком велики для того, чтобы справляться с этим одной.

Олив почувствовала, как в горле у нее начинает вставать ком.

– Возьми печеньице, – предложила миссис Дьюи, сунув Олив под нос тарелку. Аромат теплого шоколада заполнил ее легкие, лишь ненамного ослабив комок.

– Как ты знаешь, я приглядывала за твоим домом, девочка, – снова заговорила миссис Дьюи, глядя, как Олив откусывает первый кусочек. – Заклятье, которое я наложила, не давало проникнуть внутрь никаким непрошеным гостям. И насколько я могу судить, заклятье работает. Но… – миссис Дьюи выдохнула через нос, как настоящая леди, – боюсь, что… невзирая на мои самые отчаянные усилия… что-то могло к тебе пробраться.

Олив проглотила печенье.

– Что? – поперхнулась она. – Но как?

Миссис Дьюи передала ей салфетку.

– Видишь ли, в том-то и странность. Чем бы оно ни было, заклятья оно не нарушало. А это значит, что либо оно проникло в дом каким-то неожиданным, магическим образом – либо его пригласили войти.

Олив уставилась в мягкое, круглое лицо миссис Дьюи. Но вместо него перед ее глазами встала мама у парадного входа в старый особняк, открывающая дверь со словами: «Проходите, пожалуйста. Наших гостей за то время, что мы живем в этом доме, можно посчитать на пальцах одной руки…»

Пальцы Олив онемели. Недоеденное печенье выскользнуло из руки и шлепнулось на скатерть в цветочек.

– Вы можете определить, кто это?

Миссис Дьюи вдумчиво откусила кусочек своего печенья.

– Боюсь, что нет. Я не могу сказать, что это или кто это, портрет это или человек, и как оно туда пробралось. Все, что я могу с уверенностью сказать, это о наличии в твоем доме злого присутствия.

– В ее доме всегда такое чувство, – заметил Резерфорд.

Миссис Дьюи поджала маленькие розовые губки.

– И что мы можем поделать? – прошептала Олив.

– Съесть еще печеньице, – предложила миссис Дьюи, хотя Олив и первое-то не доела, и ободрительно улыбнулась. – Мало найдется такого,

что не может исправить шоколадное печенье с двойной шоколадной крошкой.

Миссис Дьюи внимательно наблюдала, как Олив откусывает. Печенье было теплым, и мягким, и необыкновенно вкусным… но под знакомыми вкусами пряталось нечто ржавое и пряное, и совсем незнакомое.

– А есть в этих печеньях что-нибудь особенное? – медленно спросила Олив.

Улыбка миссис Дьюи стала понимающей и слегка застенчивой.

– Скажем так: я замечала, что после нескольких таких печений вижу немного яснее, – ответила она. – Возьми еще одно на дорожку, Олив. И нынче ночью держи глаза открытыми.

Миссис Дьюи принялась убирать тарелки и чашки. Резерфорд неподвижно сидел на стуле, избегая смотреть Олив в глаза. Олив нерешительно встала. Она не знала, что ему сказать. В голове у нее теснилось так много слов, подталкивавших друг друга к выходу, что выбраться не могло ни одно. Она смогла лишь прошептать «Прощай», – хотя всякий, кто увидел бы ее сейчас, решил, что она обращается к скатерти.

– Прощай, – пробормотал в ответ Резерфорд.

И, споткнувшись у парадной двери дома миссис Дьюи, Олив вдруг подумала, что Резерфорд, возможно, прощался с ней навсегда.

18

Старый каменный дом был пуст и темен. Шаги Олив громом прозвучали в тишине, эхом отразившись от стен. Она тяжело поднялась на второй этаж и уже собиралась было плюхнуться на кровать лицом вниз в обнимку с Гершелем, как вдруг краем глаза заметила знакомый пушистый силуэт.

Горацио сидел на ковре в противоположном конце коридора, пристально глядя на одну из картин. Когда Олив показалась в коридоре, он слегка вздрогнул.

– Олив, – сказал он, поднимаясь и направляясь ей навстречу. – Ты вернулась. Я и не заметил, что уже так поздно.

Олив присела у стены и потянулась погладить Горацио по голове, но стоило ей едва коснуться кончиками пальцев прохладного меха, как кот отпрянул.

– Ты все еще зол на меня из-за красок, да? – спросила она.

– Зол? – переспросил Горацио. – Нет, Олив, я на тебя не зол, – сказал он, продолжая пятиться и потихоньку отступая к лестнице.

– Такое впечатление, что ты меня избегаешь, – настаивала Олив. – Я думала, может, пойдем погуляем по Иным местам вместе, или…

– В настоящий момент, Олив, у меня много занятий более важных, чем играть с детьми, – отрезал Горацио и отвернулся. – А теперь, если ты позволишь, я выйду на улицу.

– Ты работаешь над тем, чтобы никто больше не забрался в туннель? – уточнила Олив, выходя следом за Горацио на лестничную площадку. – Вы с Харви засыпали ход, правильно?

Горацио замялся. Он сошел на несколько ступенек вниз, прежде чем оглянуться на Олив.