Книга сияния
Шрифт:
Рохель забралась под кровать.
– Быть может, послать за оркестром, ваше величество? – спросил Вацлав.
– Да, и еще вина.
Все сильнее пьянея с каждой минутой, Киракос по-прежнему не мог отделаться от своих мыслей. Разум представлялся ему цветком на большом стебле, схожим со сложным механизмом, что находился в башне астрономических часов, пружины и шкивы, зазубренные колесики – одно внутри другого. Что может быть идеальнее человека? Может быть, ангел? Было ли искусственное существо, которое вошло в гостиную, ангелом? Киракос думал о мусульманских
– Вы еще не забыли про вашу любовь к бабочкам, ваше величество? – лениво осведомился лекарь.
– Ах, мои маленькие радости, моя гордость! Обожаю бабочек! Пусть меня поднимут с постели, если потребуется, – я хочу присутствовать при их рождении.
Зав Владислава теперь был сплошь заставлен ящичками, в которых громоздились высокие холмики почвы. Сюда были высажены яркие и душистые дикорастущие цветы – маргаритки, красные маки, люпины, астры, васильки, барвинки, полевая горчица.
– Да-да, – император с довольным видом потер руки. – На самом деле все идет очень даже неплохо. Эликсир, а теперь эти евреи со своим секретом. Все приходит в порядок и мало-помалу оказывается в наших руках. Вечная жизнь, две жизни, вечность поверх вечности. Все предопределено. Я так счастлив, что даже не знаю, что мне делать дальше.
Словно не веря своему счастью, император слегка себя ущипнул и принялся отплясывать что-то вроде тарантеллы, словно его укусил тарантул.
– Если вы позволите мне омрачить вашу радость, ваше величество, я задам один вопрос. Евреи так умны и сведущи, почему все они сами не бессмертны?
В тот самый миг, как эти слова слетели с его языка, Киракосу захотелось вернуть их назад. Сегодня вечером он постоянно допускал промахи; по сути, почти весь день был отмечен ошибками. И поэтому уже с утра придворный лекарь ощущал сжатие в горле, словно там уже затягивался шелковый шнурок. «Я не могу погубить это дело», – сказал себе Киракос.
– Им приходится умирать во искупление Адамова греха, – предположил Браге, – а Христа в качестве искупителя они не имеют. Жить вечно им просто не дозволяется.
Кеплер считал иначе, но промолчал.
– Я не это имею в виду, – сказал Киракос.
– Когда придет их мессия, – сказал Вацлав, – они станут жить вечно.
– Быть может, голем и есть их мессия, – предположил император. – Разве он сам не бессмертен?
Он перестал отплясывать и в полном изнурении рухнул на свой трон.
– Голем – Антихрист.
Киракос тут же понял, что зашел слишком далеко. На ум ему вдруг пришел один дикий момент во время дневных событий, когда Вацлав сказал, что мать Рохели была изнасилована, и он вспомнил, что собственными глазами видел, как насиловали его мать. «Сиди тихо и останешься в живых», – сказали тогда ее полные отчаяния глаза.
– Мне просто приходят в голову разные мысли, – Киракос рассмеялся. – И в частности, я вспомнил одну языческого героя по имени Прометей. Согласно
– Но ты ведь не думаешь, что он Антихрист – верно, Киракос?
– Нет, конечно же, нет. Будь он Антихристом, у него бы имелся язык, да еще раздвоенный.
Анна Мария взвизгнула, словно упомянутый Антихрист, который до сих пор незримо присутствовал в гостиной, ущипнул ее за ягодицу. Кеплер с интересом взглянул на Киракоса. Похоже, у господина лекаря почва уходит из-под ног.
– А может, ты имел в виду, что если голем живет вечно, я должен буду стать големом?
Еще несколько секунд назад разум императора напоминал гигантскую подушечку, утыканную иглами и булавками идей, а сейчас превратился в спутанный клубок проволоки. Сколько вещей, о которых следует подумать… а вино, разогревая тело, по закону нагревающихся жидкостей поднималось к голове. Потом прибыл императорский оркестр – все семьдесят пять его участников. Заняв музыкальные стойки и стулья в одном из углов гостиной, оркестранты принялись настраивать свои инструменты.
– Должен признаться, – высказался император, качая головой, – теология – не мой конек.
Рудольф объявлял себя ревностным католиком, но не проявлял особой осведомленности в вопросах, за которые гибли протестанты, а именно: присутствовал ли Христос непосредственно телом и кровью во время причастия и следовало ли допускать крещение в любом возрасте. Сказать правду, императору было глубоко плевать на то, можно священнику жениться или нет. Многие имели наложниц, а у папы были так называемые «племянницы». Будет ли он заниматься любовью сегодня ночью или это произойдет позже – вот что сейчас заботило Рудольфа. Тут он вспомнил про прекрасную еврейку. Итак, первым долгом ему следовало избавиться от Анны Марии.
– Если ваше величество больше во мне не нуждается… – начал Браге, поскольку оркестр по-прежнему настраивал инструменты.
«Пива перебрал, – покачал головой Кеплер. – К тому же он становится полным идиотом, когда речь заходит о политике». Нельзя сказать, что сам Кеплер был знатоком в этой области, но он по крайней мере понимал, что императора необходимо держать за руки и за ноги, иначе всем им конец. Звезды, планеты… Земля пропитается кровью настолько, что станет второй красной планетой.
«Кеплер – назойливый выскочка, – недовольно подытожил Браге. – В Праге без году неделя, а уже по уши влез в дела двора, государства и империи. Этот болван попусту растрачивает свой талант на всякие недостойные материи». Вот он, Тихо Браге, ел, пил, веселился и славно спал, чтобы сохранять голову ясной для наблюдений. Каждый вечер, когда ему не требовалось присутствовать при дворе, Браге отправлялся в обсерваторию в Бенатках. Сам, без чьей-либо помощи, составил карту небесного свода, нанес на нее положение тысяч неподвижных звезд – этому он посвятил всю жизнь. А в году тысяча пятьсот семьдесят седьмом от Рождества Христова открыл комету, что движется по орбите как луна, но большего диаметра.