Книга Страшного суда
Шрифт:
— Можно мы разведем костер? — спросила Агнес, подбираясь под низко нависшими ветками к кострищу, поперек которого лежало упавшее бревно. Девочка уселась прямо на него. — Я замерзла. — Она поворошила ногой закопченные камни.
Видно было, что костер горел недолго, сучья едва обуглились. Тушили костер землей. Киврин снова увидела присевшего на корточки отца Роша, на лице которого плясали отблески огня.
— Ну? — не утерпела Розамунда. — Вы что-нибудь вспомнили?
Она была здесь. Она помнит этот костер. Она думала, его разожгли, чтобы казнить ее. Но как же так? Ведь Рош приходил
— Это точно то место, где меня нашел Гэвин?
—Да, — хмуря брови, подтвердил Рош.
— Если придет злодей, я вонзю в него свой кинжал! — Агнес отломила обуглившийся сучок и занесла его над головой. Почерневший кончик отвалился. Агнес присела на корточки у кострища, вытащила еще одну палку, потом села прямо на землю, опираясь спиной на бревно, и стукнула палками друг о друга. Горелые ошметки разлетелись в стороны.
Киврин посмотрела на Агнес. Она сама сидела так же, привалившись спиной к бревну, когда разводили костер, и Гэвин склонился над ней, рыжеволосый в свете огня, и что-то произнес. А потом раскидал костер ногами, и глаза застлал дым.
— Ну как, ты вспомнила себя? — спросила Агнес, забрасывая сучья обратно в кострище.
— Тебе нездоровится, леди Катерина? — все еще хмурясь, спросил Рош.
— Нет. — Она выдавила улыбку. — Просто... Я надеялась, что увижу то место и вспомню...
Рош посмотрел на нее исподлобья, как тогда, в церкви, а потом, развернувшись, пошел к ослику.
— Едем.
— Вспомнила? — допытывалась Агнес, хлопая меховыми рукавицами, перемазанными в саже.
—Агнес! — ахнула Розамунда. — Посмотри, как ты рукавицы перепачкала. И плащ весь в снегу! Вот неслух!
Киврин растащила сестер.
— Розамунда, пойди отвяжи пони. Надо ехать за плющом. — Она отряхнула накидку Агнес от снега и попыталась оттереть белый мех.
Отец Рош поджидал их, стоя рядом с осликом. С лица у него не сходила мрачная сосредоточенность.
— Отчистим рукавицы, когда вернемся, — заторопилась Киврин. — Пойдем, отец Рош ждет.
Подхватив кобылу под уздцы, Киврин зашагала вслед за девочками и священником. Пройдя несколько метров в обратном от полянки направлении, они резко вывернули на дорогу. Развилки отсюда видно не было — то ли они вышли дальше, то ли это просто совсем другая дорога. Как тут различить, если кругом одни вербы и полянки с дубами?
Теперь понятно. Гэвин повез ее в поместье, но она от слабости не удержалась на лошади. Тогда он принес ее на полянку, развел костер и оставил, усадив к поваленному стволу, а сам поехал за подмогой.
Или он развел костер, собираясь охранять Киврин до утра, а отец Рош, увидев огонь, подоспел на помощь, и вдвоем они отвезли ее в поместье. Отец Рош не знает, где переброска. Он думает, что Гэвин нашел Киврин тут, под этим дубом.
А то, как Рош склонялся над ней, когда она сидела у колеса, — это все лихорадочный бред. Ей это привиделось уже в поместье, в светлице, как привиделся колокольный звон, костер и белый конь.
— Ну куда его опять понесло? — сварливо протянула Розамунда, и Киврин захотелось ее шлепнуть. — Плющ растет ближе к дому. Дождь начинается.
Промозглая
— Мы бы уже давно все собрали и вернулись домой, если бы нюня Агнес не притащила своего щенка! — Розамунда вновь умчалась вперед. Киврин даже не пыталась ее остановить.
— Розамунда — грубиянка! — обиделась Агнес.
—Да, — согласилась Киврин. — Ты не знаешь, что с ней такое?
— Это из-за сэра Блуэта. Она за него сосватана.
— Что? — оторопела Киврин. Она слышала от леди Имейн про свадьбу, но подумала, что речь идет о дочери сэра Блуэта и каком-нибудь из сыновей лорда Гийома. — Как могли Розамунду просватать за сэра Блуэта? Разве он не женат уже на леди Ивольде?
— Не-е-ет! — изумилась Агнес. — Леди Ивольда — его сестра.
— Но ведь Розамунда еще не доросла... — начала Киврин и поняла, что ошибается. В XIV веке девочек часто сватали задолго до замужнего возраста, иногда чуть ли не с рождения. Женитьба в Средние века — это сделка, способ породниться и упрочить социальное положение. Розамунду наверняка сызмальства готовили к тому, чтобы выйти замуж за такого вот сэра Блуэта. Однако перед глазами Киврин плыли хороводом несчастные девственницы, выданные силком за отвратительных беззубых старикашек.
— Розамунде нравится сэр Блуэт? — спросила Киврин. Нравится, как же. Она ведь именно поэтому злится, срывается и истерит с того момента, как услышала о его приезде.
— Мне, — подчеркнула Агнес, — нравится. Он подарит мне серебряную уздечку, когда они поженятся.
Киврин посмотрела на Розамунду, поджидающую далеко впереди. Почему сэр Блуэт обязательно должен оказаться беззубым старикашкой? Это все беспочвенные домыслы, как про то, что он женат на леди Ивольде. Может, он молодой, а Розамунда просто нервничает, потому и не в духе. Или, пока дело дойдет до свадьбы, она еще передумает. Девочек обычно вели под венец лет в четырнадцать-пятнадцать, когда уже появятся хоть какие-то признаки зрелости.
— Когда свадьба? — спросила Киврин.
— После Пасхи.
Они доехали до следующей развилки. Эта была потоке, две дороги метров сто тянулись почти параллельно, потом одна из них, та, которую выбрала Розамунда, карабкалась на очередной пригорок.
Двенадцать лет — и через три месяца к алтарю... Понятно, почему леди Эливис так старалась, чтобы сэр Блуэт не узнал об их переезде. Может быть, ей совсем не хочется выдавать дочь замуж такой юной, и девочку обручили только для того, чтобы вызволить ее отца из беды?
Доскакав до гребня пригорка, Розамунда галопом вернулась к отцу Рошу.
— Куда вы нас ведете? Там скоро пустошь.
— Почти приехали, — успокоил священник.
Девочка круто развернула лошадь и скрылась за гребнем, затем появилась вновь, на полпути до отставших Киврин с Агнес резко осадила кобылу и опять понеслась вперед. «Будто крыса в крысоловке, — подумала Киврин. — Мечется в поисках выхода».
Морось превращалась в снег с дождем. Отец Рош натянул капюшон на тонзуру и повел ослика по тропке, взбирающейся на пригорок. Тот безропотно доплелся до вершины — и встал. Отец Рош дернул повод, но ослик стоял как вкопанный.