Книги крови V—VI: Дети Вавилона
Шрифт:
Она испустила последний крик из брюха твари. Тигр икнул, и Гарри показалось, что зверь попытался ухмыльнуться: морда причудливо сморщилась, глаза сузились, как у улыбающегося Будды, губы загнулись внутрь, обнажив серпы великолепных клыков. За этим красочным звериным фасадом стих женский крик. И сразу же тигр прыгнул.
Гарри выстрелил в его ненасытное брюхо. Как только пуля влепилась в цель, плотоядный взгляд, и утроба, и морда — вся полосатая махина в одно мгновение расплелась и исчезла, оставив облачко спирально планирующих на Гарри светлых конфетти. Грохот выстрела привлек внимание: из-за дверей
В вестибюле, куда добежал запыхавшийся Гарри, маячил портье, безучастно наблюдая за его спуском.
— Кого-то застрелили? — хмуро полюбопытствовал он.
— Нет, — выдохнул Гарри, — съели.
На пути к двери он услышал знакомое жужжание — лифт спускался. Может быть, один из жильцов собрался на предрассветную прогулку? А может быть, и нет.
Портье остался за спиной, точно такой же, каким он встретил Гарри, — сонно-угрюмый и сбитый с толку. Гарри выскочил на улицу и пробежал, не останавливаясь, два квартала. Его даже не сочли нужным преследовать. Слишком он для них незначителен.
Так. И что теперь делать? Валентин мертв, Барбара Бернштейн тоже. Ни на йоту он не стал мудрее, разве что повторил и выучил наизусть урок, преподанный ему на Уикофф-стрит: сталкиваясь с бездной, никогда не надо верить собственным глазам. Стоит поверить в происходящее, стоит лишь на секундочку поверить в то, что тигр — это настоящий тигр, и ты уже наполовину пропал.
Совсем нетрудный урок, но он, глупец, забыл его, и для повторения пройденного понадобились две человеческие жизни. Может, проще сделать на тыльной стороне ладони татуировку с этим правилом? Так, чтобы каждый раз, справляясь о времени, натыкаться на напоминание: «Не верь глазам своим».
Обдумывая новый жизненный принцип, он подходил к своему дому, как вдруг из дверного проема к нему шагнул мужчина и произнес:
— Гарри.
Он выглядел как Валентин. Израненный Валентин, тело которого расчленила, а потом сшила бригада слепых хирургов; но по сути — именно он. Это верно, но тигр тоже был похож на тигра, не так ли?
— Это я, — сказал человек.
— Не ты, — ответил Гарри. — Не обманешь.
— О чем вы? Я — Валентин.
— Докажи.
Мужчина выглядел озадаченным.
— Некогда забавляться, — возразил он. — Положение отчаянное.
Гарри достал из кармана револьвер и направил его в грудь Валентину:
— Доказывай, или я пристрелю тебя.
— Вы в своем уме?
— Я видел, как тебя разорвали в клочья.
— Ну, не совсем разорвали, — возразил Валентин. На его левой руке красовалась замысловатая перевязка от кончиков пальцев до середины бицепса. — И не совсем в клочья. Положение было отчаянным, но… У каждого есть своя ахиллесова пята. Вопрос
Гарри впился в него взглядом. Ему так хотелось, чтобы этот Валентин был подлинным, однако трудно было поверить, что стоящее перед ним хрупкое создание смогло уцелеть после того кошмара на Восемьдесят третьей улице. Нет! Очередной мираж. Как с тигром: гибрид бумаги и злого умысла.
Мужчина прервал последовательность мыслей Гарри:
— Ваш стейк… — проговорил он.
— Мой стейк?
— Вы предпочитаете сильно прожаренный стейк, — сказал Валентин. — Я еще возражал, припоминаете?
Гарри припоминал.
— Продолжайте, — кивнул он.
— А вы сказали, что терпеть не можете вида крови. Даже если она чужая.
— Было дело, — отозвался Гарри. Его сомнения понемногу таяли.
— Вы просили доказать, что я Валентин. Я привел лучшее доказательство из тех, что у меня есть.
Гарри почти согласился.
— Ради всего святого, — воскликнул Валентин, — неужели мы так и будем спорить об этом посреди улицы?
— Заходите.
Квартира была маленькой, и в этот ночной час она показалась хозяину особенно душной. Валентин уселся так, чтобы видеть дверь, и отказался от спиртного и первой помощи. Гарри налил себе бурбона На третьем глотке Валентин наконец подал голос:
— Надо вернуться в дом, Гарри.
— Что?!
— Мы должны завладеть телом Сванна до того, как это сделает Баттерфилд.
— Хватит с меня на сегодня. И с этим делом покончено.
— Значит, бросаете Сванна? — спросил Валентин.
— Если ей плевать, то мне — тем более.
— Вы о Доротее? Да она понятия не имеет, во что вовлечен Сванн. Вот почему она так доверчива. Может, у нее есть кое-какие подозрения, но она так невинна… Насколько это возможно в ее ситуации. — Валентин сделал паузу, поудобнее пристраивая раненую руку. — Видите ли, до свадьбы Доротея была проституткой. Не думаю, что она сообщила вам об этом. Сванн однажды сказал мне: он женился на ней потому, что только проститутки знают истинную цену любви.
Гарри не стал скрывать удивления.
— Почему же она не ушла от него? Он, по-моему, изменял ей.
— Любила, — ответил Валентин. — Только и всего…
— А вы?
— И я любил Сванна Несмотря на его глупое упрямство. Вот поэтому мы и должны ему помочь. Если останки Сванна попадут в руки Баттерфилда и его союзников — быть беде.
— Догадываюсь. Я мельком видел лицо Бернштейн.
— Что именно видели?
— Кое-что и ничего конкретного, — пожал, плечами Гарри. — Показалось — видел тигра, а потом выяснилось, что — нет…
— Старые шуточки.
— А Баттерфилд был в компании с чем-то — разглядеть мне не удалось, — что испускало сильный свет.
— Кастрат, — в замешательстве пробормотал Валентин. — Нам надо быть очень осторожными. — Он поднялся, поморщившись от боли, и повторил: — Пора, Гарри, идем.
— Мои труды будут оплачены, — осведомился Д’Амур, — или мне делать это по любви?
— Вы будете трудиться из-за того, что случилось на Уикофф-стрит, — последовал тихий ответ. — Из-за того, что бездна отняла у вас бедняжку Мими Ломакс, и во имя того, чтобы не позволить ей отнять Сванна. Вот так.