Книгоиздатель Николай Новиков
Шрифт:
Хитроумно задуманный Екатериной II план удушения масонства с помощью официальной церкви провалился. Более того, обострение отношений с Платоном и его единомышленниками грозило обернуться серьезными неприятностями для самой императрицы [206] . Разочаровавшись в духовенстве, она вплоть до 1792 г. не прибегала к его помощи в борьбе с масонами и полагалась уже исключительно на светские власти.
Не успели духовные цензоры закончить отбор «сумнительных» книг, как императрица нанесла по новиковским предприятиям поистине сокрушительный удар. 21 августа 1788 г. Московский университет объявил торга для заключения очередного четырехлетнего контракта на аренду Университетской типографии. Казалось бы, все преимущества были на стороне Новикова, доказавшего свои недюжинные административные и финансовые способности. Однако в дело вмешалась Екатерина, и под ее нажимом шансы бывшего арендатора упали до нуля. 17 октября 1788 г. она послала к московскому главнокомандующему письмо, в котором подтверждала свое «прежнее повеление», категорически запрещавшее
206
Опасаясь новых разоблачений, Екатерина II приказала 25 сентября 1789 г. московскому главнокомандующему П. Д. Еропкину любыми способами воспрепятствовать появлению в свет на русском языке своей конфиденциальной переписки с «еретиком и безбожником» Вольтером. (Заборов П. Р. Русская литература и Вольтер. XVIII — первая треть XIX века. — Л., 1978, с. 103–106).
Стремление покончить с ненавистным издателем было настолько велико, что императрица постаралась не оставить ни малейшей лазейки, через которую он снова мог бы проникнуть под защиту университетских привилегий. Об этом свидетельствует особое «условие», заключенное канцелярией Московского университета с новым арендатором Университетской типографии коллежским асессором А. А. Светушкиным 5 ноября 1788 г. Согласно последнему он, получая типографию в аренду на 4 года 8 месяцев, обязался «в содержание» ее «как господина Новикова, так и из его Типографической компании» никого в товарищи не принимать под угрозой подвергнуть себя «всей строгости законов» и «заплатить денежную пеню в размере десяти тысяч рублей» [207] .
207
ОР ГБЛ, ф. 298/IV, картон, 1, № 46, л. 7.
Власти не случайно подозревали Светушкина. Он был давним приятелем Новикова. Они, по-видимому, познакомились еще во времена работы екатерининской Комиссии о сочинении проекта нового Уложения, где публичный нотариус Светушкин представлял город Епифань. Впоследствии, находясь «в доле» со своим родственником — арендатором Московской Сенатской типографии В. И. Окороковым, — он имел немало случаев ближе узнать и полюбить опального издателя. Однако риск подвергнуться суровому наказанию был слишком велик, чтобы Светушкин мог пойти на двойную игру.
Открывая подписку на «Московские ведомости» в январе 1789 г., старый и новый арендаторы Университетской типографии впервые широко известили читающую публику о перемене ее хозяина [208] . Передача дел от Новикова к Светушкину проходила, по-видимому, в полном мире и согласии обеих сторон, хотя уходящему «в отставку» типографу горько было расставаться с любимым детищем. 25 апреля 1789 г. Светушкин сообщил читателям о предстоящем перемещении Университетской типографии в бывший дом Межевой канцелярии на Тверской улице, а через три дня Новиков навсегда распростился с подписчиками «Московских ведомостей», выразив «почтенной публике чувствительнейшую свою признательность за одобрение, какового удостаиваемы были все предпринимаемые им в течение десятилетнего содержания типографии к доставлению как почтенным читателям сих листов, так и любителям полезного чтения книг труды». Отныне он становился частным лицом. Бывшая Университетская книжная лавка на Никольской улице у нового каменного моста номинально переходила к Купцам Н. Н. Кольчугину и И. И. Переплетчикову. В непосредственном подчинении Новикова осталась только его собственная вольная типография, куда он перевел из Университета печатание всех своих периодических («Магазин натуральной истории», «Экономический магазин» и «Детское чтение») и подписных («Деяния Петра Великого», «Древняя российская вивлиофика», «Географический словарь Российского государства» и др.) изданий [209] .
208
Московские ведомости, 1789, № 5, 17 января, с. 41.
209
Там же, № 34, 28 апреля, с. 354.
Узнав о расторжении контракта с Новиковым, недруги масонов возликовали. 30 августа 1789 г. куратор И. И. Мелиссино радостно доносил И. И. Шувалову о том, что он и его единомышленники ничуть не обеспокоены «типографскими обстоятельствами», так как бывший арендатор якобы «лишил» Университет на «несколько лет» прибыли от печатания книг [210] . Действительно, постоянные обыски в типографиях и книжных лавках не только нанесли немалый ущерб Новикову, но и пагубно отразились на университетских доходах. Однако была ли в том его вина! Честно соблюдая дух и букву контракта на протяжении 10 лет, талантливый реформатор русского книгоиздательского дела сделал все от него зависящее для умножения этих доходов, превратив нерентабельную, кустарную мастерскую в современное, прибыльное предприятие. Самые пристрастные чиновники, стремившиеся уличить Новикова в казнокрадстве, не смогли найти в его действиях ничего противозаконного. К моменту ареста он сполна расплатился с Университетом, если не считать мизерного долга в 219 руб. 60 коп. [211] .
210
Исторический
211
ЦГАМ, ф. 16, оп. 30, д. 118, л. 8.
Закат эпохи «просвещенного абсолютизма» ознаменовался радикальным пересмотром всех важнейших законоположений в области печати. Опрометчиво издав архилиберальный указ о вольных типографиях, Екатерина II вплоть до 1796 г. не прекращала попыток максимально сузить сферу его действия. Характерна резолюция императрицы на словесный доклад, представленный ей Сенатом в 1791 г.: «Просят вновь заводить вольные типографии, которых уже есть семь (в Москве). Заводить оные указом позволено, но какому роду людей не именовано; по силе же 29 статьи Дворянского положения и 105, 111 и 117 статей Городского положения, кажется, всякий торг и заведения, к каковым присовокупляются и типографии, принадлежат в городе купцам и мещанам, в чем и ее императорское величество согласна» [212] . Конечно, все эти поправки и разъяснения к указу 1783 г. не могли иметь обратной силы, однако косвенно они несомненно подрывали юридический статус новиковских издательских предприятий.
212
ЦГАДА, ф. 7, оп. 2, д. 2797, л. 6. Оба положения были обнародованы 21 апреля 1785 г.
После увольнения из Университета дела издателя с каждым днем шли все хуже и хуже. «Новиков, — записал осенью 1789 г. в своем дневнике А. Т. Болотов, — находился тогда в весьма критическом положении. Учиненное ему запрещение, опечатание его книжной лавки и, наконец, отнятие у него Университетской типографии сделало ему ужасный подрыв, и состояние его было очень хило… Оставался он мне за целый почти год должным, и все тамошние московские знакомцы советовали мне, чтоб я старался получить с него деньги как можно скорее, дабы он не обанкрутился». Некредитоспособность Новикова «уменьшала» в Болотове «охоту» продолжать «Экономический магазин» — его последнее рентабельное издание [213] .
213
Болотов А. Т. Записки. Т. 4: 1785–1795. — Спб., 1873, с. 524–525.
Болотова связывали с Новиковым прежде всего деловые отношения, и, естественно, что издатель не мог ожидать от этого расчетливого и педантичного сотрудника никакого снисхождения. Иное дело — компаньоны из масонского лагеря. Поддержав морально и материально просветительные и филантропические предприятия брата Коловиона в период их расцвета, масонские начальники поспешили отречься от него при первых же неудачах. Страх за свой кошелек оказался сильнее мистических уз братства и даже элементарной человеческой порядочности.
Немалый ущерб делам Типографической компании нанес недалекий и мстительный эмиссар немецких масонов барон Шредер. По его вине на плечи Новикова свалилась дорогостоящая и невыгодная покупка Гендрикова дома. Вслед за этим, нисколько не считаясь с интересами компаньонов, Шредер изъял из общей кассы свой пай. Постепенно компанейские предприятия пришли в упадок. Осенью 1789 г. Компания вынуждена была продать бывший дом Шварца в Банковском переулке и прекратить выплату дотаций масонским стипендиатам за границей. Два года спустя долги Новикова и его компаньонов достигли 300 тыс. руб. Казалось, ничто уже не могло их спасти от полного финансового краха. Однако и на этот раз судьба пришла на помощь издателю в лице его младшего друга и ученика, потомка уральских заводчиков-миллионеров Г. М. Походяшина. Богатый меценат предоставил Типографической компании беспроцентный заем в 50 тыс. рублей, а затем, после ее самороспуска в ноябре 1791 года, помог Новикову сохранить за собой типографию и книжные склады.
«Компания наша, — писал 20 ноября 1791 г. в Берлин к А. М. Кутузову в перлюстрированном полицией письме член Типографической компании князь Н. Н. Трубецкой, — приходила долгами до такого состояния, что мы накануне были сделаться банкрутами, да Бог помог нам, и Коловион с тем человеком, который достал тебе третьего, помнится, году или прежде кредит (т. е. с Походяшиным — И. М.), распевшись с нами с нашего добровольного согласия, взяли как долги, так и дела все на себя, и наш положенный капитал нам возвратили… Возблагодарим Бога, что он избавил нас от стыда и сущего разорения, ибо мы, не имев капитала, достаточного для необходимого оборота по Компании, подвержены были и стыду и сущему разорению, а теперь, избавясь от оного, избавившему и купившему наши дела и имеющему большой капитал не только не сделали разорения, но и доставили еще случай с большим прибытком для себя и пользою для других употребить свой капитал. А наипаче сие утушило между многими из бывших наших членов дух ропота и от того происходящей нелюбви и подозрений, которые было уже между нами зачали являться. Словом, мой друг, надобно было быть с нами последние годы, чтобы восчувствовать во всей цене милость, которую нам оказал Бог, подав нам случай дело нашей Компании так продать и окончить, как мы кончили, ибо сего описать я не в силах, да и не хочу, ибо я хочу сие предать вечному забвению, но скажу, ко утешению нашему, что сей случай прекратил все неудовольствия, и теперь царствует между всеми нами та любовь и согласие, которые были прежде и которые зачали было совсем исчезать» [214] .
214
ИРЛИ, ф. 256, оп, 2, № 1392, л. 186–187.