Княгиня Менжинская

Татаринов Юрий Аркадьевич

– Пан Федор, говоришь. Ах, ну да, пан Коллупайло. Как же, как же, имели честь слышать.

По всему было видно, что фамилия гостя раздражает его. Неожиданно он отступил на шаг и громко позвал:

– Мостей! Гедька! Терешка! Ну-ка, сюда! Живо! Как сказочный джинн – не успели брат и сестра понять, что задумал отец, – перед ними вдруг возник расторопный Терешка. Он низко поклонился хозяину.

– Зови людей! – приказал ему тот. – Всех, всех сюда! «Волка» поймали! Смекаешь? – и он злорадно хохотнул. – Сам в клетку угодил, по своей воле! – и когда

Терешка бросился исполнять распоряжение, добавил, удовлетворенно потирая руки: – Ну, будет потеха!

Догадавшись, что отец замышляет недоброе, панна Юлия повторила:

– Тятя, пан Федор только что спас мне жизнь!

– Молчать! – отрезал хозяин усадьбы. – Знаем мы этих спасителей! Там, где молодая и знатная, они, соколы, готовы на любой обман!

Пан Фердинанд, до этой минуты не принимавший участия в разговоре, вдруг негромко, но уверенно заметил отцу:

– Вы не тронете его!

Он шагнул к гостю, встал перед ним, как бы желая заслонить, и добавил:

– Бога вы не любите, тятенька, зато черта не откажетесь потешить!

– Молчи, щенок, будешь еще брехать, – отмахнулся, словно от назойливой мухи, отец. – Вот упрячу в ледник вместе с этим лешим, будешь тогда заступаться!

Перед хозяином наконец предстали трое дюжих молодцов, в том числе и Мостей. Пан Юзеф без задержки указал на Федора:

– В ледник невежу, живо! Пусть поразмыслит в холодке, стоит ли в следующий раз досаждать пану Толочке!

– Тятенька, прошу вас! – взмолился юный Фердинанд. – Пан Федор – гость! Мы пригласили его! Вы не посмеете!

– Молчать! – рявкнул отец. – Юлия, уведи Фери! Заметив, однако, что дочь не повинуется, он мрачно произнес:

– Да вы сговорились!.. Давненько не снимал я со стены свою плеть! Ну так сегодня сниму! Я покажу вам, как перечить родителю!

Поняв, что его ждет опасность, Федор решительно толкнул одного из подступивших к нему слуг и опрометью бросился к своей лошади, которую уводил в сторону конюшни один из конюхов. Довольно ловкий, несмотря на высокий рост, он, может быть, без особых трудностей выбрался бы из усадьбы, но конюх, желая угодить пану, вцепился в него как клещ. Федор попытался вырваться. Но подоспевшие слуги обхватили беднягу и повалили на землю…

Через полчаса в усадьбе вновь воцарилось спокойствие. Казалось, будто ничего не случилось. Притихла даже панна Юлия, по требованию отца посаженная за капризы в чулан, – поняла, что сегодня просить тятеньку о снисхождении бесполезно. Бедняжка только всхлипывала да тихо жаловалась Господу на бессердечие и несговорчивость родителя. Пан Фердинанд, наговорив отцу грубостей, заперся у себя в комнате.

Чуть позже, еще через час, к юноше вошел слуга и сообщил, что панночка желает его видеть. Отчаявшийся кабалист бросился к сестре.

Увидев брата, панна Юлия стала просить:

– Придумай что-нибудь! Ведь он же замерзнет! – при этом в ее голосе прозвучало искреннее беспокойство.

Фердинанд пообещал. Понимая, что к отцу обращаться бесполезно, он решил действовать

на свой страх и риск. Обдумав нехитрый план, панич вызвал Терешку.

– Ну вот что, Терентий, – сказал он, когда они с ключником остались с глазу на глаз. – Знаю, что златом-серебром тебя не купить. А потому предлагаю тебе нечто более магическое: две бутылки самого дорогого вина из тятиного погреба. Расплачиваюсь сразу после твоего согласия, – и пан Фердинанд для большей весомости своих слов вытащил из стола две высокие черные бутылки с сургучовыми пробками. – Ты в жизни не пивал такого вкусного и хмельного напитка.

– С чем же я должен согласиться, пане Фердинанд? – Терешка недоверчиво покосился на юношу. – Кажется, я с вами и без того всегда в согласии.

– Не со мной, а с тятенькой, – поправил молодой дипломат. – Теперь же послужи мне. Прошу о сущей безделице: мне нужен ключ от ледника…

– Ой, пане! Что вы! Нет-нет, никак нельзя! Их милость пан Юзеф просто прибьют меня, как какую муху, когда узнают. Разве я смею их ослушаться!

– Да ты не бойся, чудак, тятенька не станет на тебя сердиться. Вся вина ляжет на меня, – и панич поведал ключнику план, который придумал несколькими минутами раньше.

Неизвестно, что подействовало на Терешку сильнее – бесхитростный план или две привлекательные бутылки, но после короткого раздумья он согласился.

– Только уж вы, пане Фердинанд, их милости – ни-ни. Ни слова. Христом Богом прошу.

– Что ты, Терешка. Будто не знаешь меня. Всю вину вали на меня. Я отказываться не стану, – обнадежил барчук. И, уже смеясь, добавил: – Разве могу я продать такого неподкупного служаку!

Сейчас же пан Фердинанд приступил к осуществлению своего замысла. Сначала он привязал щуплого ключника к креслу и, чтобы тому было легче оправдаться перед хозяином, запихнул ему в рот платок. Затем, забрав ключ от ледника, отправился выручать Федора.

Очутившись во дворе, сначала завернул в конюшню. Оседлав лошадь пленника, он повел ее за пределы усадьбы. У ворот к нему обратился сторож:

– Коли спросит их милость ваш батюшка, что сказать?

– Скажешь, поехал прогуляться. Слуга поклонился. Пан Фердинанд отвел лошадь подальше от ворот, привязал ее в затененном месте к дереву, а сам, перебравшись через ограду, преспокойно вернулся в усадьбу.

Поминутно поглядывая на башню дворца, где в это послеобеденное время мог находиться его строгий папаша, юноша прошел к леднику, открыл дверь и заглянул в темноту.

– Пан Федор, – позвал он, – выходи, ты свободен.

Гробовую тишину не нарушил ни единый звук. Казалось, узник исчез. Фердинанд не выдержал, крикнул:

– Пан Федор! Наконец он увидел, как в глубине подвала шевельнулась тень. Узник вышел на свет и вяло, тяжело, будто ему подвязали гири к ногам, стал подниматься по каменным ступенькам к двери.

– Да ты закоченел, брат! – сочувствуя, воскликнул освободитель и спешно спустился в подвал. Он обнял несчастного и стал помогать ему.