"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
«Нас тоже было трое у отца, – вспомнился Святославу голос из темноты. – Но во вселенной всегда находится место только для одного…»
– Пять лет назад вышло так, что брат чуть не похоронил тебя, – продолжал Вемунд. – Но это было Одину не угодно, и ты выжил – все мы выжили благодаря твоей удаче. Настало время – и тебе привелось похоронить его. Бог Воронов ясно дал понять, чьи похороны ему желательно было видеть. И мы, твои люди, всегда пойдем за тобой и никогда – против тебя!
Услышав наконец понятное решение, гриди и оружники завопили, вскакивая с мест, поднимая чаши и рога, расплескивая пиво на стол и на пол. Речица взвизгнула и отскочила от стола, чтобы уберечь крашеное платье, и это только увеличило
Дело шло к полуночи, гриди и оружники уже дремали, уронив головы прямо на стол. Многие разбрелись по своим местам на помостах верхнего и нижнего яруса, и прямо над головой Святослава раздавался чей-то храп. К тому времени он сидел уже не на почетном княжеском месте, а где-то в середине стола, среди оружников, с которыми вел какой-то занятный разговор, но сейчас вдруг обнаружил, что его собеседники спят, только один толкует что-то, обращаясь к собственному поясному ножу.
– Пойдем, княже, я провожу тебя, – услышал Святослав женский голос.
Подняв глаза от чаши, он увидел перед собой Речицу.
– Куда проводишь? – Святослав нахмурился.
– В твою избу, спать! – мягко, как мать ребенку, ответила та. – Ты устал, тебе пора отдохнуть, да и достойных собеседников для тебя тут уже не видно.
– Я и здесь могу лечь. – Святослав оглядел помост, выискивая между храпящими телами свободное место.
– Здесь ты не отдохнешь, тут шумно и душно. Ну, пойдем же. – Речица приглашающе коснулась его плеча и добавила с намеком: – Или ты боишься пойти со мной?
Святослав молча встал: чего он мог бояться в собственном городе, среди собственной дружины?
На случай приезда князя в Вышгороде имелась отдельная изба. Именно в ней Эльга когда-то прожила несколько лет, пока у Ингвара в Киеве была другая жена, болгарыня. С тех пор здесь никто не обитал постоянно, только наездами, и изба, просторная и снабженная всем необходимым, имела нежилой вид.
Речица повела Святослава через двор, иногда оборачиваясь и проверяя, не потерялся ли он, подбадривая его многозначительным взглядом. Ей было лет двадцать или чуть больше. В шестнадцать лет она вышла за кого-то из вышгородских десятских, но через год тот погиб во время полюдья. Речица снова вышла замуж – женихов в Вышгороде было искать недолго, но через два года овдовела после княжеского похода в степь, когда случилась стычка с печенегами у днепровских порогов. Обычное дело для женщин, с рождения живущих в дружинном кругу. Однако на горюющую вдову Речица ничуть не походила, наоборот, весь ее вид говорил об уверенном и свободолюбивом нраве. Дочь воеводы, живущая в крепости большой дружины, могла выбирать нового мужа из сотни – все здесь только и ловят взгляд местной царицы, – да и спешить пока не приходилось. Речица была женщиной статной и полногрудой; округлое лицо с высокими скулами было не столько красивым, сколько миловидным, но большие, широко расставленные карие глаза с сосредоточенным выражением придавали ей вид загадочный, будто она полна мыслей о каких-то тайных делах, о которых никому не рассказывает. Одеваться она любила ярко, и год спустя после смерти второго мужа о ее вдовьем положении говорило лишь покрывало на волосах – из тонкого, полупрозрачного синего шелка. Матерью ее была Волица, дочь киевского боярина Ратогнева, и Речица свысока смотрела на младших сестер – близнецов Альрун и Альвёр, родившихся от Зоранки и живших в служанках у молодой княгини Прияславы. Тех двух Святослав хорошо знал и теперь удивлялся, насколько Речица непохожа на сводных сестер, тонких, гибких и светлоглазых.
В большой княжеской избе уже горел огонек светильника на ларе возле широкой лавки. Постель была застелена белыми настилальниками, лежало тонкое стеганое покрывало – для настоящего одеяла было слишком жарко.
– Все для тебя готово, я сама позаботилась. Подушки новые, куриный пух. – Речица помяла подушку кулаком, показывая, какая та упругая.
Святослав пренебрежительно махнул рукой: он с детства воспитывал в себе неприхотливость и, если бы не жена, спал бы с гридями на помосте в дружинном доме, вместо подушки подложив под голову что-нибудь из одежды.
– А парни? – по привычке спросил он.
– Не пропадут твои парни. Вот вода, вот квас. – Речица показала две кринки на том же ларе. – Еще чего-нибудь?
Святослав сел на лавку и стал стаскивать башмаки. Речица, не спеша уходить, наблюдала за ним.
– Что твой отец говорит… ну, об этом всем? – Святослав поднял к ней глаза.
– Говорит, как хорошо, что Гримкель не дожил, – с готовностью ответила Речица. – Что когда-то они трое, отец, Гримкель и Хрольв, были как названные братья, но теперь Гримкель стал отцом убийц, Хрольв – тестем убитого, и дороги их совсем разошлись. Только он не хочет принимать ничью сторону.
Она помолчала, глядя в задумчивое лицо Святослава, и добавила:
– Отец думает, что ты мог бы предложить виру.
– Кому? – Святослав поднял глаза.
– Свенельдичу-старшему, конечно. За его сына.
– Что ты плетешь? – вздохнул Святослав и бросил снятый башмак. – Это был мой брат, кому я за него платить должен?
– Его названому отцу! То есть Свенельдичу-старшему. Его другие сыновья – братья Улеба по матери. И если уж смерть его пришла из твоей дружины, его материнский род может требовать виру. Отец думает, что если бы ты предложил Свенельдичу марки три серебра, это могло бы восстановить его честь и уладить дело.
– Ивор так считает? – Святослав бросил второй башмак. – Это он вчера у матушки в гриднице не был. Тот старый змей мне угрожал… Дал понять, что обойдется со мной, как с убийцей. Ему нужна кровь. Он так говорит, что Игморова. Взабыль – моя.
– Тогда есть только один выход.
Речица сделала несколько шагов и подошла так близко к сидящему Святославу, что ему пришлось задрать голову, чтобы видеть ее лицо.
– Тебе нужно от него избавиться. Пусть идет вслед за своим сыном, и тогда никто уже не посмеет оспаривать твою волю. Довольно русам жить под властью двух князей одновременно. Мы ведь тут не хазары!
Святослав встал и выпрямился, чтобы снова взглянуть ей в лицо хоть немного сверху – она уступала ему ростом на ширину ладони. Он с трудом верил своим ушам – этот бестрепетный женский голос без обиняков высказал то, что лишь крутилось у него в голове, не облекаясь в слова. Речица смотрела уверенно, будто сказала самую очевидную вещь, не допускающую никаких колебаний. Как будто точно знала, что именно об этом он и думал и лишь ждал подтверждения.
Так могла говорить лишь одна женщина во вселенной. Святослав вглядывался ей в глаза, выискивая звездный свет, указывающий на ее родной верхний мир. Она смотрела, будто ждала чего-то. Немедленного исполнения совета или…
Наедине с молодой женщиной мысли его свернули на самую очевидную дорогу. Прикрыв глаза, Святослав решительно обнял Речицу и подтолкнул к лавке. Он слишком устал от мыслей об убийстве, мести и вражде. Сам Один послал ему женщину – голос его собственной души; она сказала то, что должна был сказать жена, но и та предпочла осудить его. Наклоняясь, чтобы поцеловать Речицу, он смутно чувствовал: принимая этот Одинов дар, он принимает и совет.
Глава 5