Князь Алтайский
Шрифт:
Только я, блин, не в фильме! И до ближайших полицейских — еще лет пятьдесят. Нужно дождаться рождения Петра Первого, подождать, пока он отстроит Санкт-Петербург и только тогда будет введена должность полицмейстера. Короче — версия несостоятельна. Еще и потому, что я — боярин. А не хрен собачий. И в своем доме любого постороннего с ножом могу убивать как мне заблагорассудится, я в своем праве.
Тогда что это, блин, здесь произошло?!
Спокойно, Викентий, спокойно. Что бы за странная непонятность здесь не происходила — ситуация довольно проста. К тебе пробрался убийца. Неизвестно как. И то, что он умер неизвестно от чего — не радует. Точно так же может прийти и следующий, а вот умрет ли он точно таким же способом
И вот, когда мы более или менее разобрались в ситуации — возникает вопрос.
Ты все еще хочешь остаться в Омске?
Глава 8
1
Итак, в моей спальне был обнаружен незнакомый мне мертвый мужик. Я бы, конечно, предпочел знакомую живую женщину, причем вполне конкретную. Потому что если Аглаша узнает о том, что у меня в спальне была живая женщина и при этом — не она, то там очень быстро окажется и труп. Мужской. Так вот в моей спальне обнаружен мертвый труп… в смысле, мужик. Неизвестный. И какой вывод из этого следует?
То, что став боярином Осетровским, я еще не успел приобрести необходимые боярские навыки, зато успел растерять навыки подьячего Разбойного приказа. В конце концов, расследовать обнаружения всех незнакомых трупов со следами насилия это моя прежняя работа! А что я смог узнать, расследуя это дело?
Ничего. Ноль. Зеро.
Да я даже свидетеля не смог нормально допросить. Как это какого? Самого непосредственного, того, что своими… ну, чем она там смотрит… видела происходящее. Голос, она, конечно. Ну, здесь у меня хотя бы уважительная причина есть — я был несколько не собран, потому что не каждый, блин, день, встав с кровати, я наступаю на труп. Поэтому и вопросы, которые я задавал Голос, не прояснили ситуацию от слова «совсем». А когда я все же пришел в себя, и начал спрашивать не всякие глупости, а конкретно «Что здесь происходило, пока я спал?» эта… металлическая с-с-сколопендра решила, что ей надоело, и отказалась отвечать в стиле «Ой, всё».
Ладно-ладно, голосочек… Сарафанчик ты просила? Будет тебе сарафан, не обрадуешься…
В общем, единственный свидетель играет в молчанку-обижульку, а другие… А других не было. Никто из тех, кто стоял на страже в ту ночь, не видел рыжего мужика с ножом, крадущегося по коридорам. А ведь стража у меня дело знает и службу блюдет — в конце концов, на меня не первый раз покушались. И нет. Никто его не видел. Что особенно странно, если учесть, что рыжий труп одет в обычный серый кафтан, спросонок принятый мною за шубу. А в кафтане сейчас не сезон — только выйди на улицу, вмиг окоченеешь. Впору и впрямь решить, что мужик открыл портал ко мне в спальню, да прямо из своего дома и шагнул…
Что маловероятно до степени «совсем».
Конечно, здешняя магия, Слова, амулеты, создания с Изнанки — все это позволяло творить многое из того, что в моем прежнем мире считалось невозможным. По крайней мере без технических устройств. Но дело в том, что для того, чтобы что-то сделать это «что-то» должно прийти тебе в голову.
А здешним идея портала не то что не могла в голову прийти — она у них в ней просто не укладывалась. Что есть портал? Разрыв в пространстве, прореха в реальности, дыра, один конец которой здесь, а второй — где-то еще. Вот это вот местные и не могут представить. Для их мозгов проход обязательно должен иметь… ну… границы какие-то. Например, представить проход из одного места в другое через зеркала… да хоть через лужу воды, как вон разбойничий атаман Степашка — это возможно.
Хм… У местных мозг не заточен. А не у местных? Вот, например, я. Я могу представить портал. Я, правда, не знаю, как сделать Слово под него, какое-нибудь Портальное. Я вообще понятия не имею, откуда Слова появляются. И как сделать амулет — тоже не знаю. Но, если подумать — раз здесь, на Руси, оказался я, то может оказаться и кто-то еще, верно? Что, если против меня — вот такой же пришелец из другого мира, с более развитым, чем у местных, воображением?
Брор! Я встряхнул головой. Такое противостояние было бы… неприятным. Но все же, если подумать — навряд ли. До сих пор все, что применялось против меня, не выходило за пределы местных способностей: бомбу мне в карету никто не закладывал, из автомата расстрелять не пытались, а единственное, что подходит под возможный признак прогрессора-агрессора — стрельбу из снайперского мушкета, я же и внедрил, так сказать.
Нет, это не второй пришелец, не портал, что-то другое, чего я не понимаю или упускаю из виду… Что-то, с чем я не сталкивался, или же что-то настолько простое, что не приходит в голову… Что-то… Что-то — что?
Мои люди опросили омичей, почти всех, наверное. Результат — ноль. Никто не видел рыжего мужика, подходящего под описание. Ладно, можно предположить, что волосы под колпаком не видны, но так у него и борода рыжая и такая лохматая, что из нее только глаза да нос и видны. И никто такого не видел. Можно подумать, что он из леса вышел, аки йети какое. Только никто никогда не слышал про йетей с ножами в руках.
Нож, кстати, тоже оказался непростой. Моя специалистка по всякой колдовской гадости, то бишь Настенка, как только взглянула на нож, сразу же заявила, что он, к бабке не ходи, не простой, а амулетный. И, немного над ножом поколдовав — в переносном смысле — моя ведьмочка уверенно заявила, что если б этот резак воткнули мне под лопатку, то не помогла бы ни кольчуга, ни амулет, отводящий удар, если б он у меня был. Кто сделал — она точно не скажет, все же не мастер-артефакторщик, но, судя по каким-то признакам — режик московской работы. То есть, в нашем случае — все равно что неизвестно чьей, выйти на след покусителя это никак не помогает.
И, кстати, почему у меня до сих пор нет амулета, отводящего удары?!
В общем, кто такой мой несостоявшийся убийца неизвестно, откуда взялся непонятно, как проник в спальню — загадка… Да даже отчего он окочурился и то не ясно! Ни ран, ни признаков отравления, ни следов удушения — ничего. Просто взял и умер. Как будто его Мертвым Словом приложили… так ведь некому! Мурин мой в монастыре на острове Буян, да и — не было в спальне никого, кроме меня! Нет, может, конечно, это Голос его прикончила, поэтому теперь и отмораживается — я ведь ей запретил убивать, кого попало без моего разрешения… но в данном-то случае разрешение было! Да и даже если это все же она — остальных странностей это не объясняет.
В итоге вывод из всего произошедшего получился только один — отъезд из Москвы не помог. Меня по-прежнему кто-то хочет убить.
И тут я вспомнил еще одну вещь…
Помните нападение башкирских разбойников на наш караван? И никому ж из нас не пришло в голову — а на кой б… блин разбойникам на нас нападать? А? Нет, так-то, одолей они нас, они нашли бы чем поживиться — и казна моя родовая, и Источник, и так, по мелочи — но откуда б степные разбойники об этом узнали? Со стороны мы не выглядим купеческим караваном, который можно безболезненно пощипать, наоборот как отряд, одолеть который крайне трудно, а возможная добыча — крайне мала.