Князь Святослав II
Шрифт:
Ярослав отложил книгу.
– Мы с матушкой тоже читали это.
– Он потянулся к другой.
– Можно, тетя?
– Ну конечно, мой милый, - улыбнулась Гертруда.
– Тебе сегодня можно все!
Ярослав не понял ее намека, углубившись в изучение толстой Хроники Эйнгарда о войнах Карла Великого с саксами. Этой книги он не читал.
Гертруда любовалась его горящими глазами, его тонкими пальцами. «И как только он держит в руке тяжелый меч?» Любовалась лицом Ярослава, его нежными щеками, округлым
«Господи, да он - вылитая Ода», - невольно подумала Гертруда.
– Тетя, мне хочется прочитать это, - Ярослав поднял глаза.
– Если можно?
– Тебе по душе жестокие Хроники?
– спросила Гертруда. Нерешительность Ярослава забавляла ее.
– Да!.. То есть нет, - Ярослав окончательно смутился и опустил очи.
– Просто я не читал эту книгу, тетя.
– Мне было бы приятно, Ярослав, если б ты называл меня милая тетушка, - томно вымолвила Гертруда.
– Тебе это не трудно?
Ярослав покачал головой, не смея взглянуть на Гертруду. «Эдак у нас ничего не выйдет, дружок!
– подумала княгиня, меняя тактику.
– Твой отец неверно наговорил тебе про меня Бог знает что!
– с обидой в голосе произнесла Гертруда.
– В последний свой приезд в Киев Святослав Ярославич был не слишком-то любезен со мной.
– Нет, тетечка, отец всегда молвит о тебе с уважением, - раскрасневшись от собственной храбрости, заговорил Ярослав.
– Он даже сказал как-то, что лучше бы тебе, а не дяде Изяславу сидеть на троне киевском.
– И впрямь твой отец так сказал?
– Гертруда не могла скрыть своего изумления, одновременно она была польщена. Значит, гордец Святослав ценит ее ум выше ума Изяслава!
А может, Святослав тайно влюблен в нее? Однако Гертруда тотчас отогнала эту мысль.
– За столь приятную новость, мой ненаглядный, я тебя расцелую, - с нежностью в голосе и лукавством в глазах промолвила Гертруда.
– Подойди ко мне. Иди же, ну, не бойся, глупый!
Ярослав приблизился, не выпуская из рук приглянувшуюся ему книгу.
Гертруда встала и мягким движением положила руки на плечи племяннику.
– Ты когда-нибудь целовал свою мать в уста?
– тихо спросила она.
Ярослав молча кивнул, не смея взглянуть Гертруде в глаза. Он боялся, что дьявол введет его в искушение и внушит ему нечестивое желание.
– Вот и мы сейчас поцелуемся таким же родственным поцелуем, - прошептала Гертруда, приподняв голову племянника за подбородок.
Невинные глаза, такие большие и доверчивые, изогнутые ресницы, чело, обрамленное кудрями, пробудили в Гертруде самые бурные желания.
«Отведаю и я запретного плода», - подумала княгиня.
Ее горячие жадные уста соединились с робкими губами Ярослава, и оба они застыли в упоении. Гертруда намеренно продлила поцелуй, будучи уверенной, что Ярослав не посмеет оттолкнуть ее.
Наконец,
Ярослав хотел было вернуться на прежнее место за столом, но Гертруда удержала его.
– Почему ты бежишь от меня, мой мальчик?
– ласково спросила княгиня.
Большие темные очи Гертруды сияли, прелестная улыбка приоткрыла ее уста. Драгоценные камни сверкали на диадеме в волосах и на вороте узкого платья.
– Я не кажусь тебе слишком старой, мой милый?
– жалобно спросила Гертруда, почти с мольбой глядя племяннику в глаза.
– О нет, нет, милая тетечка, - с готовностью ответил Ярослав и впервые посмотрел на Гертруду так, как ей хотелось.
Прочитав по взгляду юноши все, что творится в его душе, Гертруда нетерпеливо добавила:
– Запри поскорее дверь! Да брось же эту книгу, Ярослав!
– И словно спохватившись: - Впрочем, дай ее мне. Я положу ее себе под голову вместо подушки, чтобы ты сильнее желал меня!
Гертруда засмеялась, глядя, как Ярослав дрожащими от волнения руками задвигает дубовый засов на двери и вновь приближается к ней с отчаянием в глазах.
«Ну наконец-то в отроке проклюнулся мужчина!» - с удовлетворением подумала Гертруда, протянув Ярославу руку.
С целеустремленной решимостью княгиня увлекла племянника за печь. Там стояла кровать. Мягкая постель со взбитыми подушками была готова для приятного уединения вдвоем.
* * *
Помаячила половецкая орда за Стугно-рекой, подымила кострами становищ, попугала дальним топотом множества конских копыт и исчезла в великой Степи.
Всеволод, державший дружину и пеший полк наготове у Змиевых валов, облегченно перевел дух и перекрестился.
– Возвращаемся в Переяславль!
– объявил он воеводам. Город встречал своего князя колокольным звоном. На лицах горожан светились улыбки: избавил Господь от напасти!
Едва Всеволод снял с себя воинские доспехи, как к нему со слезами на глазах ворвалась старшая дочь.
– Батюшка, избавь меня от оскорблений моей мачехи! Иль отпусти из Переяславля, свет белый мне тут не мил!
– Да куда же ты подашься, доченька?
– ласково молвил Всеволод плачущей Янке.
– Больно мне слышать такое.
– В Чернигов поеду к дяде Святославу, супруга его мне как мать, - отвечала Янка сквозь слезы, - а то подамся в Новгород к милому Глебу. Отпусти меня к Глебу, батюшка!
– Голодно ныне в Новгороде, - хмуря брови, промолвил Всеволод, - язычники в тех краях народ мутят. Глеб сам же тебе писал об этом.
– Не страшусь я язычников.
– Янка перестала плакать и смело посмотрела отцу в лицо.
– Ответь мне, батюшка, сильно ты любишь свою половчанку?