Князь Святослав II
Шрифт:
Всю зиму в Вышгород смерды везли на санях белый камень из каменоломен, что на берегу Днепра. Изяслав задумал возвести в Вышгороде каменный храм, единственный и лучший в своем роде, ибо в этом городе все церкви были деревянные.
Покуда зодчие размечали фундамент будущей церкви, а каменотесы заготовляли нужного размера каменные блоки и балки, князья судили да рядили, какие статьи в «Русской Правде» следует изменить, а какие не менять.
Поскольку обсуждения постоянно заводили спорщиков в тупик, Святослав предложил оставить «Русскую Правду» без изменения, но сделать к ней дополнение под отдельным названием. Статьи законов в этом новом своде должны были раз и навсегда
Всеволод согласился со Святославом.
Не стал возражать и Изяслав, который вообще был не силен в спорах. Однако великий князь внес и свое предложение, чтобы над законами корпели ближние бояре, а не сами князья.
Святослав, которого неотложные дела звали в Чернигов, поддержал старшего брата.
Пришлось согласиться с этим и Всеволоду, хотя у него было сильное желание самому составить поправки к отцовским законам. Всеволод не стал затевать очередной спор, дорожа единодушием: в кои-то веки братья собрались вместе не для войны, а для устроения собственного законодательства.
Составлением новой «Правды» занялись из киевских бояр Чудин и Коснячко, повинуясь воле Изяслава. Из бояр переяславских: Ратибор и Никифор, первые советники у Всеволода. Из черниговских бояр был один лишь Перенег: так пожелал Святослав, заявивший, что «сей муж за двоих мыслить может».
Изяслав хоть и устранился от составления нового Свода законов, однако регулярно встречался с Коснячко, выспрашивая, как продвигается дело. Хотелось Изяславу внести в новую «Правду» уложение о том, что великий князь имеет право при жизни назначать себе преемника даже в обход родных братьев.
Но Коснячко не одобрял подобное.
– Враждой и кровопролитием это пахнет, княже, - говорил воевода.
– Чай, Святослав и Всеволод не вчера родились, сразу смекнут, чем это может грозить им и ихним детям. Да и не позволят советники Святослава и Всеволода записать такое в новую «Правду». Они ведь не враги своим князьям.
Пытался Изяслав заговорить о том же с Чудином.
Тот и вовсе за голову хватался, мол, это не закон, но обычай, отцами и дедами нам завещанный. Если в закон можно поправку внести, то обычай менять нельзя да еще такой основополагающий!
– Обычай этот всю нашу землю в единстве держит, - молвил Чудин.
– Преемственность братьев на столе киевском не позволяет роду Рюриковичей распасться на мелкие уделы, увязнуть в братоубийственной вражде.
Не стал Изяслав спорить с Чудином, все равно не понять тому тайных устремлений, какие владеют князем со времен киевского восстания. Только Гертруда всегда понимала Изяслава, только она знала, что всякий обычай - это палка о двух концах.
Изяслав теперь частенько вспоминал Гертруду, ибо пустота, образовавшаяся вокруг него после ее смерти, давила и даже пугала его. Великий князь перестал доверять своим ближним боярам, так как все они побаивались и недолюбливали Гертруду при ее жизни. Он больше не доверял Коснячко за его симпатии к Святославу, не доверял Туке за его симпатии ко Всеволоду. Изяслав невзлюбил Чудина за то, что тот открыто водил дружбу с владыкой Георгием. Единственным человеком, кому Изяслав доверял, был постельничий Людек, и то потому что Людек пользовался симпатией Гертруды.
Прежде нелюбимого Святополка Изяслав посадил князем в Вышгороде и женил его на Эльжбете, поскольку и того и другого некогда добивалась от него Гертруда. Имя умершей жены вдруг стало для Изяслава почти священным, как
В мае новый каменный храм в Вышгороде был возведен под кровлю и, несмотря на то, что внутренняя отделка была не закончена, торжественно освящен митрополитом.
Несколько дней спустя толпы киевлян собрались возле маленькой деревянной церквушки Покрова Пресвятой Богородицы, в стенах которой хранились каменные раки с останками князей-мучеников. Грубо сработанные громоздкие саркофаги княжеские слуги выволокли из церкви и установили на санях, в которые впряглись князья и бояре.
Шествие к городским воротам возглавляли черноризцы с зажженными свечами, за ними шли дьяконы с кадилами и пресвитеры, затем епископы и митрополит в роскошной ризе и митре, сверкающей драгоценными каменьями. Следом трое Ярославичей вместе с младшей дружиной тянули на санях раку с прахом Бориса. Чуть позади старшая дружина тащила сани с ракой Глеба. Замыкали процессию несметные толпы народа. Плыли над головами людей княжеские стяги с ликами Христа и Георгия Победоносца.
За городскими воротами в сани впрягли лошадей и на конной тяге повезли оба саркофага до Вышгорода.
Перед въездом в Вышгород лошадей выпрягли, и за постромки опять взялись князья и бояре, кому не досталось места впереди саней, подталкивали их сзади. На улицах Вышгорода торжественную процессию встречали большие толпы местных жителей и смердов из ближних деревень. Весть о том, что сегодня будут переносить мощи святых Бориса и Глеба, мигом облетела всю округу.
Желающих попасть на литургию в Борисоглебскую церковь было столько, что те, кто не смог протиснуться внутрь храма, толпились на ступенях у главных врат, на площади перед церковью, заваленной кучами строительного мусора, в ближайших улицах и переулках. Добровольные пожертвования, медные и серебряные деньги, церковные служки лопатами насыпали в сундуки для перевозки в Киев на митрополичье подворье.
…В середине лета был наконец закончен новый кодекс законов, получивший название «Правда Русской Земли». Однако более распространенным его названием стало на все времена - «Правда Ярославичей».
Сон в руку
В лето 6581 (1073) встала распря между братьями
Ярославичами: Святослав соединился со Всеволодом
на Изяслава…
Снилось Святославу, будто Изяслав берет его за руку и сажает на отцовский трон. И молвит при этом, словно жалуясь: «Устал я, брат, от киевлян, вечно недовольных, от бояр своих твердолобых. Хочу отдохнуть от дел, а ты покуда стол великокняжеский поблюди. Сам ведь знаешь, за нашим народом глаз да глаз нужен ».
Молвит так Изяслав и с эдакой хитринкой подмигивает Святославу. То ли чего-то не договаривает, то ли на что-то намекает.
Проснулся Святослав и долго лежал с открытыми глазами под впечатлением от сна.
«Как бы было славно, ежели б Изяслав сам уступил мне стол киевский, - ведь не по себе ношу влачит, на каждом шагу спотыкаясь. Раньше хоть умом Гертруды жил, а ныне и вовсе без ума остался. От Ярополка и то проку больше».
Раннее утро просачивалось сквозь разноцветные стекла узких окон с закругленным верхом, рассеивая полумрак по углам просторной княжеской опочивальни.