Князь Святослав II
Шрифт:
Изяслав постоял возле свежего могильного холмика, присыпанного снегом, затем наступил на могилу ногой и злорадно произнес:
– Тут тебе и место, святоша! Хоть бы черти на том свете отсыпали тебе углей погорячее за твое нососуйство!
Коснячко отвернулся, не желая видеть своего князя, попирающего могилу усопшего монаха, известного на Руси своим благочестием.
Изяслав не собирался задерживаться в Печерском монастыре, но внезапно повалил густой снег и возвращение в Киев пришлось отложить на другой день.
Игумен Феодосии отвел великому князю самые лучшие монастырские покои.
За ужином Феодосии стал жаловаться Изяславу на засилье священников-греков.
– Да уж, - соглашался с игуменом Изяслав, перед этим выслушавший от него же немало соболезнований по поводу кончины великой княгини.
– Мало того, что греки повсюду народ наш к языку своему приучают, они еще призывают русичей ездить на поклонение мощам своих святых, что погребены в Царьграде и в Малой Азии, - возмущался Феодосии.
– Негоже это, княже. Поляки и чехи и те своих святых великомучеников имеют, признанных Апостольской Церковью в Риме, а мы чем хуже? Не пристало нам служить задворками Ромейской державы!
Изяслав вскинул на игумена пытливые глаза:
– Что ты замыслил, отче? Ведь ты явно что-то замыслил?
– Давно мысль сию в себе ношу, княже, - признался Феодосии.
– Мыслю я, что и у нас на Руси имеются свои святые великомученики, это братья Борис и Глеб, сыновья Владимира Святого.
– Убиенные Святополком Окаянным?
– задумчиво промолвил Изяслав, кивая головой.
– Истинно, княже, - ответил Феодосии.
– Коль по родству судить, это дядья твои родные. Не пожелали они обнажить меч на брата своего, хотя оба знали, какие черные помыслы лелеет Святополк. И за то души их ныне обретаются подле престола Господня.
– Согласится ли канонизировать наших святых патриарх в Царьграде, - с сомнением в голосе проговорил Изяслав, - да и владыка Георгий будет против, это уж как пить дать.
– Богоугодное дело, княже, всегда через препоны и непонимание до своего завершения доходит, - сказал Феодосии.
– Испокон веку так было. Тут главное поднять знамя, а уж от желающих его нести отбою не будет.
– Кому же надлежит сие знамя поднять?
– полюбопытствовал Изяслав.
– Тебе, княже, - ответил Феодосии.
– Ибо ты - власть светская и митрополит более от тебя зависим, нежели ты от него. Коль ты на своем упрешься, то греки даже в Царьграде на уступки пойдут. Отец твой покойный на Царьград-то не оглядывался. При нем у нас митрополитом русич был.
– Я подумаю, отче, - промолвил Изяслав, которому вдруг понравилась эта затея.
«Давно пора утереть нос ромеям, - размышлял Изяслав, - а то в церквах всюду речь греческая, на литургиях токмо греческих святых поминают, храмы им посвящают, с икон сплошь греки на нас таращатся. И с митрополита не мешало бы сбить спесь».
Но больше всего Изяславу хотелось таким путем прославить имя свое по всей Руси, дабы наконец загладить довлеющий над ним грех клятвопреступления.
Митрополит, когда Изяслав завел с ним речь о канонизации Бориса и Глеба, откровенно противиться этому не стал, хотя и не одобрил. Владыка Георгий начал длинно распространяться о житиях и нравственном подвижничестве самых первых великомучеников, когда вера Христова только-только начала распространяться в пределах Римской Империи. Со слов митрополита выходило, что не всякая мученическая смерть есть проявление святости и не всякое смирение перед лицом смерти подвиг.
– Священномученик Дионисий Ареопагит, ученик и сподвижник
– И святой Василий был замучен до смерти раскаленными прутьями за то же самое во время гонений на христиан при императоре Юлиане Отступнике [133] . Святая мученица Анисия отказалась принести жертвы языческим богам и за это была заколота мечом в городе Солуки при императоре Максимилиане [134] . Святая мученица Татиана, рожденная в Риме в семье сенатора…
[133] Ю л и а н Заступник - римский император в 360-363 гг. При нем были особенно сильные гонения на христиан.
[134] А в р е л и й Валерий Максимилиан - римский император в 286-305 гг.
– Разве святость определяется единственно муками за веру Христову?
– спросил Изяслав, довольно бесцеремонно прервав митрополита.
– Разве смерть от руки христианина менее мучительна, чем от руки язычника?
Митрополит, пожав плечами, сказал, что ссора между сыновьями Владимира Святого отдаленно напоминает ему ветхозаветную притчу об Авеле и Каине, только и всего.
«Уж коль Борис и Глеб не были признаны святыми на Руси сразу после своей смерти, то незачем беспокоить их прах полвека спустя», - заявил Георгий, полагая, что убедил великого князя в свое правоте.
Но не тут-то было. Понимая, что в богословском споре ему не взять верх над митрополитом, а согласия на канонизацию Бориса и Глеба от патриарха из Царьграда и вовсе ждать бесполезно, Изяслав пустился на хитрость. Он опять позвал к себе в гости своих братьев, якобы для решения важного дела: нужно было внести поправки в отцовский свод законов - «Русскую Правду».
За обсуждением «Русской Правды» Изяслав, как бы между прочим, упомянул о своем недавнем споре с владыкой Георгием.
– Хочешь канонизировать дядей наших, Бориса и Глеба?
– встрепенулся Святослав.
– Дельная затея, брат. У поляков и у тех свои святые есть, а мы чем хуже поляков!
– Да ничем не хуже, - вставил свое слово и Всеволод.
– Митрополит вот упирается, все отговорками сыплет, - посетовал Изяслав.
– Не знаю уж, как и уломать владыку.
– Об этом не кручинься, брат, - Всеволод похлопал Изяслава по плечу.
– Мы со Святославом возьмем митрополита на себя.
Сказано - сделано.
На другой день владыка Георгий изъявил свое согласие внести князей Бориса и Глеба в канон святых мучеников, но с одной оговоркой, чтобы храм в их честь строился не в Киеве, а в любом другом городе Руси.
Изяслав диву давался: до чего же у него братья хитроумные да велеречивые, уболтали-таки упрямого Георгия!
«Ну со Святославом-то спорить бесполезно, этот в риторике собаку съел!
– усмехался про себя Изяслав, выслушивая из уст митрополита совсем иные речи, полные благочестия к князьям-мученикам, павшим от козней Святополка Окаянного.
– А Всеволод книг на разных языках прочитал немерено. У него поди на каждый резон владыки по три своих резона более веских найдется. Ха-ха».
Изяслав договорился с митрополитом, что останки святых Бориса и Глеба будут перенесены из Киева в Вышгород и перезахоронены во вновь выстроенной церкви, которая станет называться Борисоглебской.