Княжий пир
Шрифт:
Он взялся за ручку двери, когда сзади послышался задыхающийся голос:
— Погоди!
Рагдай догнал, ухватил за плечо. Залешанин подавил желание стряхнуть руку знатного отпрыска, больно глаза встревоженные, а выражение совсем иное, без тени превосходства.
— Чего тебе?
— Погоди, — повторил Рагдай. — Ты можешь сказать, что ты добывал?
— Нет, конечно, — удивился Залешанин. — Ты бы сказал?
— Нет, конечно, — отрезал Рагдай. — Но я — витязь. Я обязан блюсти… А ты — нет. Ты смерд, для тебя никакие клятвы не обязательны. Но… а, черт!.. Что-то здесь нечистое. Чую. Ты не поймешь,
Волна холода обрушилась на плечи и голову Залешанина. Он с усилием раздвинул губы:
— Ну, насчет большого сказать не могу, ибо что считать большим… Поменьше закатного неба, но поболе божьей коровки… А вот красное, гм… почти красное. Хотя только с одной стороны. А что?
Рагдай ухватил его за плечо. Залешанин уже не противился, вернулся и сел, а Рагдай долго сопел, напряженно рассматривал камешки под ногами…
— Не знаю, — проговорил он медленно, голос подрагивал, словно потомок Кия боролся с самим собой, и эта схватка была нелегкой. — По всем правилам я должен тебе пожелать счастливой дороги… Ты повезешь это красное, за тобой будет охота… вернее, имитация охоты. Когда ехал сюда, на тебя нападали по-настоящему, будь уверен. Я не понимаю, каким чудом ты остался жив! Своей силой не хвастайся, посильнее тебя клали головы.
— Ты о чем? — спросил Залешанин.
— Да ладно, я уже все понял… Только тебе говорить ли… Ведь ты — просто кусок мяса для приманки. Простой смерд, пущенный как заяц, чтобы все собаки кинулись за ним…
— Это я заяц? — огрызнулся Залешанин зло. — Встретилась по дороге одна пава вроде тебя, так я ей рога и сшиб. Вместе с головой. Больше зайцем не назовет. Ты лучше скажи, что ты такое тайное понял? Я ж по твоим словам зрю, что ты если еще не подлее ромея, то все же падлюка немалая?
Витязь не поднимал головы, хотя должен был бы вскочить и двинуть смерду в зубы. Лицо кривилось, а заговорил медленно, словно каждое слово выдирали клещами палача:
— Да когда меня послали за щитом… да-да, за щитом!.. то для отвлечения врага впереди послали тебя. Мол, тебя прибьют и успокоятся. Но ты как-то сумел добраться до Царьграда… хотя ума не приложу…
— Нельзя приложить то, чего нет, — ответил Залешанин подслушанными словами волхва, — у тебя вот какой длинный меч! Зачем еще и мозги? Это мне, простому смерду, они пригаживаются… пригуживаются… словом, я его добыл, а ты хлебалом по корчмам щелкал. И сейчас я повезу его в Киев, а ты… ну, не мне, простому смерду, указывать самому потомку Кия, что делать в Царьграде!
Он рывком поднялся, но рука витязя ухватила с такой силой, что Залешанин брякнулся на лавку так, что скамья затрещала.
— Слушай, — сказал Залешанин с угрозой, — ты лапы свои немытые убери. Я могу и осерчать! И тогда не посмотрю, чей ты там сын. Я вообще-то уже знаю, но пока молчу из вежества и доброго ндрава…
— Погоди!
— Ты, потомок, как я погляжу, грамотный? И знаешь, куда посылают? Так вот я тебя еще не послал, но если ты мужик… хоть и почему-то грамотный, то знаешь, куда идти. Так что иди, иди, иди…
— Про потомка забудь, — сказал витязь, Залешанин уловил тоску в глухом голосе, — это я так,
Залешанин удивился:
— С ворот снял! Откуда же еще?
В глазах витязя было странное выражение. Не то восхищение, не то насмешка, не то жалость и сочувствие, словно видел убогого калеку…
— С каких?
— С царьградских, — ответил Залешанин надменно, — не с багдадских же! Хотя, надо было бы, снял бы и с багдадских…
— С царьградских… Похоже, не знаешь, что вокруг Царьграда стена, а в той… двенадцать ворот!
Залешанин ощутил смутную тревогу. Почти враждебно буркнул:
— Я видел, что стена прет далеко. Ну и что?
— А то… — сказал Рагдай совсем тихо, — что на всех воротах висят эти красные щиты!
Залешанин ощутил, что его голым бросили в сугроб. Голос прервался, он сказал сдавленно:
— Ты… с дуба не падал?
— И с оливы тоже, — ответил Рагдай печально. — Да не со сливы, а с оливы! Есть такое дерево… Те же сливы, только мелкие. Ну как, повезешь в Киев то, что удалось снять с ворот?
Холод все сильнее охватывал внутренности. В животе стало мерзко и тяжело, будто он проглотил льдину. Непослушными губами прошептал:
— Мне самому показалось, что все чересчур легко. Да и щит… какой-то не больно геройский. Говоришь, их двенадцать? Зачем?.. Хотя нет, погоди. Сам догадаюсь. Чтоб не узнали сразу, какой настоящий?
ГЛАВА 3
— Один настоящий, — ответил Рагдай, — среди поддельных. Двенадцать щитов на двенадцати вратах! А ты… эх, простак. Даже не подумал, что это не единственные ворота!.. Хотя, прости, когда видишь ворота, через которые проезжают пять телег в ряд, то как-то не думаешь, что могут понадобиться еще одни… Или даже не одни.
Залешанин подавленно молчал. Рагдай еще что-то говорил, похлопывал по спине, потом прибежала девчушка, смочила ему раненую ногу в травяном растворе, замотала чистой тряпицей. Морщась, Рагдай с трудом вогнал ногу в щегольский сапог.
— И что теперь? — спросил Залешанин потерянно. — Ворота остальные я найду… надеюсь, но как угадать, на каких воротах? Или он как-то отзовется? Звякнет или кувикнет?
Рагдай встал, походил, нажимая на раненую ногу, прислушиваясь, все еще прихрамывая. На голос смерда оглянулся, брови удивленно взлетели.
— А кто тебе сказал, что он на воротах?
Залешанин опешил:
— Ты сказал…
— Я? Ничего подобного. Я сказал, что щит хранится среди поддельных, чтобы враг не выявил подлинного. Но на городских вратах все двенадцать поддельные!
Он кивнул, приглашая следовать за ним. Залешанин как деревянный потащился сзади, спросил так же дубово:
— А где же… настоящий?
— Понятно где, — удивился Рагдай. — Во дворце императора! Под надежной охраной.
Оказывается, ему везло гораздо больше, чем он думал. Рагдай знал три дома, где мог укрыться, знал потайные ходы, язык и обычаи ромеев, мог сойти за ромея с такой легкостью, что и сам чувствовал себя ромеем, но и то где-то дал промашку, и его схватили. Залешанина же явно не принимали всерьез.