Князья Хаоса Кровавый Восход Сатанинского Андэграунда

Мойнихам Майкл

источники кислорода. Горящие искры ума, духа и чувств ищут друг друга. Их

самая светлая надежда заключена в том, что они вновь смогут слиться в

единое пламя, высвободив всю свою внутреннюю энергию. Если у них будет

необходимое горючее, они смогут рассеять тьму и испепелить все дряхлое,

увядающее, стоящее без движения.

 В своих стихах Тарьей Весаас часто говорит об огне, этой неукрощённой

обществом людей энергии. Он рассказывает нам о "стране

тысячи огней",

аллегорической земле, которую может посетить всякий, но только никому не

удастся найти её на географической карте. Варг Викернес хорошо знает её

координаты - она лежит в нас самих.

 Стихами Весааса мы открыли нашу книгу, ими же мы её и закончим:

 Пепел и лавы мёртвой след

 Да лишь воспоминаний дым

 О мире юном - днях седых

 Счастливой некогда земли, которой уж в помине нет

 Страна несчитанных огней во мгле веков погребена

 Но под плитою гробовой геенны пекло ждёт - до дня

 Когда поднимется со дна

 Огонь, рождённый от огня

 Тарьей Весаас, "Страна тысячи огней"

 *****

 ПРИЛОЖЕНИЕ I.

 МЫ ЗАЖГЛИ ОГОНЬ

 Печатается с разрешения Финна Бьорна Тондера.

 (статья в Bergens Tidende, 20 января 1993)

 Дьяволопоклонник берёт на себя ответственность за восемь сожжённых

 церквей!

<За всеми сожженными церквями стоим мы. Первой была церковь в Фантофте, и

 мы не собираемся останавливаться.>

 Пожелавший остаться неизвестным молодой человек лет двадцати.

 Наша цель - сеять злобу и страх, страх перед тёмными силами, поэтому

я и говорю сейчас с вами. Первой была церковь в Фантофте, и мы не

собираемся останавливаться на уже сожжённых восьми.>

 Говорящий эти слова - молодой человек, на вид лет двадцати,

пожелавший остаться неизвестным. Bergens Tidende вышла на него через двух

общих знакомых, устроившим нам полночное рандеву в его квартире на юге

города.

 <Называйте нас как хотите. Мы поклоняемся Дьяволу, но предпочитаем не

употреблять слово <Сатана>, потому что оно стараниями некоторых слабоумных

позёров, идиотов, считающих себя крутыми мужиками, приобрело смехотворный

оттенок.>

 То, что рассказывает нам этот парень, чудовищно, и поначалу

невозможно поверить, что ты не ослышался или это не какая-нибудь

галлюцинация. Но тем не менее, он в подробностях описывает детали

нескольких поджогов. Среди них есть и такие,

которые не были преданы

публичной огласке, но которые Bergens Tidende вчера подтвердили полиция и

институт Гейдса (институт судебной медицины при госпитале Хоклэнде). А

следовательно, наш недавний собеседник говорил правду. На основании этого

можно сделать вывод, что в Норвегии существуют группировки, к которым

общество должно отнестись со всей серьёзностью.

 *****

 Он ненавидит свет

 В кромешной тьме мы поднимаемся на верхний этаж дома, где находится

его квартира - на часах уже за полночь. Кроме того, мы были предупреждены,

что наш собеседник вооружён - на случай, если мы приведем с собой полицию.

 Его квартира абсолютно непохожа на жилище обычного человека. Это

скорее детская не повзрослевшего ребёнка, который находит удовольствие в

нацистской атрибутике, оружии и Сатанинской символике. Или же

корреспонденты Bergens Tidende попали в <мир>, который не всякому дано

понять.

 Окна завешены коврами. <Я ненавижу солнечный свет>, - поясняет худое

длинноволосое существо, представившееся каким-то немыслимым именем.* Уже с

первых минут нам стало ясно, что парень, тем не менее, не прочь

покуражиться, поэтому для нас было совсем не просто понять, когда он

говорит правду, а когда - нет.

 Вскоре мы узнали некоторые подробности о пожарах в церквях. Один из

следователей, занятых этим делом, сказал нам, что описания этого парня

вполне похожи на правду. В то же время адъюнкт-профессор института Гейдса

Инге Морильд подтвердил информацию о сгоревшем кролике, найденном подле

церкви Фантофт.

__________

* Это имя, без сомнения <Граф Гришнак>, тогдашний псевдоним Христиана

Викернеса. (прим. автора)

 Фантофт

 <Кролика мы поймали у горы Фана. Это было куда трудней, чем сжечь эту

деревянную церковь. Возле церкви мы обезглавили уже мёртвое животное, а

тело положили на ступени церкви. Голову бросили тут же, в траву. Так, на

наш взгляд, картина выглядела ещё более удручающе и горестней. Мы так

надеялись, что этого ни в чём неповинного кролика найдут, и это будет как

символ добродетельности, который пожрал огонь.>