Князья тьмы. Пенталогия
Шрифт:
«Ховард Хардоа? Где он на фотографии?»
«Крайний правый в третьем ряду — парень с каштановыми волосами».
Герсен изучил физиономию юного Ховарда Алана Трисонга — довольно приятную, с широким и высоким лбом, аккуратно подстриженными светло-коричневыми волосами и пристальным взглядом голубовато-серых глаз. Снимаясь в компании выпускников, Ховард придал своему лицу выражение благожелательной открытости, но слишком длинный и слишком тонкий нос, а также слегка кривящийся «девчачий» рот выдавали в нем большого хитреца.
«Фадра Хессель, конечно — она до сих пор аккомпанирует на луатре при декламации катехизмов. Должен признаться,
Они вышли на крыльцо под портиком; Вальдемар Кутт закрыл дверь на замок и поклонился: «Рад был с вами познакомиться».
«Еще одну минуту, — задержал его Герсен. — Мне пришла в голову удачная мысль. С некоторыми выпускниками класса «галопирующей камбалы» у меня связаны исключительно яркие воспоминания. В качестве анонимного благотворителя я хотел бы нанять оркестр, способный оживить праздничную обстановку во время завтрашней встречи. Не могли бы вы порекомендовать такой оркестр?»
Преподаватель выпрямился, устремив Герсену в глаза неподвижный проницательный взор: «Вам действительно сопутствует удача — я могу порекомендовать такой оркестр, а именно оркестр Большого Салона под личным руководством Вальдемара Кутта. Других подходящих оркестров в Блаженном Приюте нет. Конечно, время от времени у нас развлекают публику местные ансамбли — «Смычковые случки», «Забойные ударники» и прочие любительские группы, но я руковожу единственной музыкальной организацией, достойной называться таковой на севере от Клути».
«И вы могли бы выступить в школьном павильоне завтра вечером?»
«Благодаря счастливому стечению обстоятельств, завтра вечером у меня свободное расписание».
«Тогда считайте, что я нанял ваш оркестр на завтрашний вечер. В какую сумму это обойдется?»
«Дайте подумать... Сколько инструментов потребуется? Как правило, в классическом составе фестивального оркестра выступают как минимум два тарабля, справа и слева, зумбольд, сопрановая труба, виола да гамба, корнет, вибр, несколько скрипок, гитара и флажолет. Обычно за вечерний концерт мы взимаем порядка двухсот СЕРСов, но...» — профессор Кутт с сомнением посмотрел на костюм Герсена.
«Не буду торговаться, — заявил Герсен. — Я нанимаю ваш оркестр за двести пятьдесят СЕРСов и поставлю только одно условие: я хотел бы присутствовать в составе оркестра — только на протяжении завтрашнего вечера».
«Даже так? Вы — музыкант?»
«В жизни не сыграл ни одной ноты. Я буду тихонько стучать по барабану и никому не помешаю».
«Ни в коем случае! Вы начнете стучать невпопад, и все мы разъедемся кто в лес, кто по дрова. Мы же не дети какие-нибудь, марширующие по улице и производящие невыносимый гвалт!»
«Тогда что вы предлагаете?»
«Смехотворная ситуация! Почему вы не можете просто сидеть и слушать где-нибудь неподалеку от эстрады?»
«Я хотел бы не выделяться, спрятаться в оркестре. Тем не менее, если это невозможно...»
«Нет-нет! Мы что-нибудь устроим. Вы в оловянный свисток дудеть можете?»
Герсен невольно устыдился — ему никогда не приходило в голову приобрести хоть какое-нибудь музыкальное образование: «Не знаю, не пробовал».
«Ха! Курам на смех! Но мы этим займемся — пойдемте, что-нибудь придумаем».
Глава 13
«Хороший
— Вальдемар Кутт, дирижер оркестра Большого Салона в Блаженном Приюте
В студии Вальдемара Кутта Герсену вручили длинную деревянную дудку. «Детский инструмент! — презрительно заметил Кутт. — Тем не менее, если вы хотите играть в составе оркестра Большого Салона, вам придется играть — хотя бы на дудке. А теперь зажмите пальцами эти отверстия — вот здесь и здесь. Хорошо. Дуйте!»
Герсен произвел унылый подвывающий звук.
«Еще раз!»
Через три часа Герсен выучил один из пяти основных ладов. Профессор Кутт утомился: «На сегодня хватит. Я пронумерую для вас отверстия дудки: первое, четвертое, пятое и восьмое. Мы будем играть простые танцы: променады, галопы и, время от времени, переполохи. Зажимайте отверстия дудки в такт музыке, в последовательности «первое-пятое, первое-пятое, первое-пятое-восьмое, первое-пятое-восьмое», иногда «четвертое-пятое-восьмое» или «первое-четвертое-пятое». Если начнется медленный танец или вальс, мне придется дать вам какой-нибудь другой инструмент — ничего не поделаешь. Будьте добры, уплатите гонорар оркестра авансом, а также двадцать четыре СЕРСа за три часа интенсивного обучения игре на дудке».
Герсен заплатил.
«Прекрасно! Возьмите с собой эту дудку и практикуйтесь при первой возможности. Играйте гамму в том ладу, который вы разучили. Пытайтесь воспроизводить простые последовательности звуков. Но прежде всего научитесь дудеть, зажимая отверстия в последовательности «первое-пятое-восьмое, первое-пятое, первое-пятое»».
«Сделаю все, что в моих силах».
«Этого недостаточно! Для того, чтобы подготовиться к завтрашнему вечеру, вам придется преодолеть свои ограничения! Не забывайте — вам предстоит играть в оркестре Большого Салона! Даже несмотря на то, что глагол «играть» несопоставим с уровнем ваших достижений. В любом случае, играйте тихо и ни в коем случае не дудите во время пауз! Надеюсь, все обойдется. Абсурдная ситуация, конечно, но для музыканта вся жизнь — последовательность абсурдных ситуаций. Мы встретимся завтра, через два часа после полудня. После этого вы пойдете в магазин ван Зееля, и он подберет вам костюм, подобающий оркестранту Большого Салона. К тому времени ван Зеель уже получит мои указания. Затем, переодевшись в надлежащий костюм, снова приходите сюда, и мы продолжим занятия. Времени у нас мало, но я сделаю все от меня зависящее. Кто знает? Может быть, из вас еще получится музыкант!»
Герсен с сомнением взглянул на дудку: «Все может быть».
Вернувшись в гостиницу «Свечер», Герсен поужинал чечевичной похлебкой, рагу из бледного мяса с травами, салатом из корневищ речного тростника и половиной ломтя хлеба с хрустящей коркой. Официант Вичинг сообщил, что его изыскания ни к чему не привели, но Герсен все равно вознаградил его за усердие.
В Блаженном Приюте наступила ночь. Покинув гостиницу, Герсен прошелся по главной улице в центр городка. По четырем углам каждого перекрестка стояли высокие фонари с шарообразными колпаками, излучавшими зеленовато-белый свет; вокруг фонарей лихорадочно кружились десятки розовых насекомых длиной с локоть, порхавших на шестнадцати мягких крыльях, напоминавших весла старинных галер.