Код любви на кофейной гуще

Светлова Анна

— Доброе утро, — прошептала, обнимая его сзади. Уткнулась носом в шею, вдыхая запах — его собственный, смешанный с нотками моего геля для душа.

— Доброе, соня, — он накрыл мою ладонь своей, большой палец погладил запястье, посылая мурашки вверх по руке. — Кофе в турке. Только сварил.

Я налила себе чашку, вдыхая терпкий аромат. Кирилл варил кофе иначе — крепче, с щепоткой кардамона. Первый глоток обжёг язык, растёкся теплом по телу.

— Что там? — кивнула на чертежи, устраиваясь рядом. Бедро к бедру,

плечо к плечу.

— Набросал новую планировку для вашей кофейни, — он развернул лист, и наши пальцы соприкоснулись. Даже такое мимолётное касание отзывалось внутри дрожью. — Смотри, если убрать эту перегородку и сделать барную стойку полукругом...

Идея родилась неделю назад, когда Маргарита Викторовна обмолвилась о желании обновить интерьер. Кирилл тут же загорелся:

— Могу помочь с проектом. Бесплатно.

Маргарита сначала отнекивалась, но сдалась под напором нашего энтузиазма. Особенно когда Кирилл показал ей портфолио на телефоне, а я состроила умоляющие глаза.

— Вот здесь, — его палец скользил по чертежу, прослеживая линии, — можно сделать нишу с книжными полками. А тут — уголок с креслами.

Я наклонилась ближе, чувствуя тепло его тела. От него пахло кофе, карандашной стружкой и чем-то неуловимо его.

— А если добавить подоконники-сиденья у окон? — предложила, отпивая кофе. — С подушками и пледами. Представляешь, как будет здорово сидеть там с книгой, когда за окном метель?

Его глаза вспыхнули. Когда он загорался идеей, в них словно зажигались маленькие костры.

— Чёрт, да! — схватил карандаш, быстро набрасывая новые линии. Пальцы двигались уверенно, точно. — Примерно так?

Я склонилась над чертежом, пытаясь разобраться в переплетении линий. Они путались перед глазами как лабиринт.

— Не понимаю, — призналась, морща нос. — Это что, окно или дверь?

Кирилл рассмеялся, обнимая меня за плечи:

— Давай научу читать, — его голос стал ниже, интимнее. — Смотри, пунктирные линии — это то, что будет убрано. Сплошные — новые конструкции...

Он говорил у самого уха, его дыхание щекотало шею, посылая волны мурашек вниз по позвоночнику. Его рука лежала на моей талии, большой палец рассеянно поглаживал бок через тонкую ткань футболки. Сосредоточиться на чертежах становилось невозможно — в голове туман, в животе порхают бабочки.

— Ты меня совсем не слушаешь, — усмехнулся он, когда я в третий раз переспросила про условные обозначения.

— Слушаю, — возразила, поворачиваясь к нему. — Просто ты... отвлекаешь.

— Я? — его брови взлетели вверх в притворном удивлении, но глаза смеялись. — Чем же?

— Всем, — выдохнула, скользя взглядом по его лицу. — Руками. Голосом. Тем, как пахнешь.

Его зрачки расширились, почти поглотив радужку. Он отложил карандаш, медленно, словно боясь спугнуть, провёл костяшками пальцев по моей щеке.

—

Вера, — моё имя в его устах звучало как молитва. — Ты представляешь, что делаешь со мной?

— Догадываюсь, — прошептала, подаваясь навстречу. — То же, что ты со мной.

Чертежи полетели на пол, когда он притянул меня к себе.

Глава 28. Главное - не забыть запереть дверь

Кофейня в воскресенье закрывалась рано. Последний посетитель ушёл в шесть, оставив нас с Кириллом наедине с пустым залом и новыми идеями.

— Если передвинуть стойку сюда, — Кирилл расхаживал по залу, жестикулируя, словно дирижёр невидимого оркестра, — освободится пространство для книжного уголка.

Я сидела на высоком барном стуле, подперев подбородок рукой, любуясь его воодушевлением. Глаза горели, как у ребёнка, получившего долгожданный подарок, руки то и дело взлетали, показывая невидимые перегородки и полки. Когда он увлекался, морщинка между бровей разглаживалась, и лицо становилось моложе, открытее.

— А что с освещением? — спросила, когда он сделал паузу. — Сейчас здесь слишком ярко. Как в операционной.

Кирилл остановился, запустил пальцы в волосы, взъерошивая их ещё больше, и задрал голову, оглядывая потолок. Футболка задралась, обнажая полоску кожи над джинсами. Я сглотнула, пытаясь сосредоточиться на разговоре, а не на желании прикоснуться к этой полоске.

— Точно. Нужно что-то более тёплое, приглушённое. Может, подвесные светильники над каждым столиком? — он повернулся ко мне, и я едва успела отвести взгляд от его живота.

— И гирлянды, — добавила, чувствуя, как щёки заливает румянец. — Тёплые, жёлтые, как светлячки. Чтобы создавали ощущение уюта.

— Гирлянды, — эхом повторил Кирилл, и его губы дрогнули в улыбке. — Знаешь, в этом вся ты — добавляешь света даже в мои самые технические проекты. Как будто разбрасываешь блёстки по чертежам.

Сердце сжалось от нежности, а внутри разлилось тепло, как от глотка горячего шоколада в морозный день. Соскользнула со стула, подошла ближе, чувствуя, как колотится пульс в горле:

— А ты добавляешь структуры в мой хаос. Мы дополняем друг друга. Как кофе и корица.

Он обнял меня, прижимая к себе так крепко, что я почувствовала, как бьётся его сердце. Запах его одеколона смешивался с ароматом кофе, создавая уникальный, только наш аромат.

— Идеальное сочетание, — прошептал он, целуя меня в макушку, и от его дыхания по коже побежали мурашки.

Мы стояли так несколько минут, просто обнимаясь посреди пустой кофейни. За окнами падал снег — крупные хлопья кружились в свете фонарей, как в детской снежной сфере. В углу тихо гудел холодильник, на столике догорала свеча, оставленная последними посетителями, бросая на стены причудливые тени.