Кодекс Инквизитора. Книга IV
Шрифт:
Подманив смертоносный колобок поближе, погладила аурой скверны — карапуз заурчал, словно котёнок, признавший хозяйку. Подкормив пакостный клубочек сырой силой, добавила в структуру чуток некроэнергии и тлена. Сфера раздулась, будто мыльный пузырь, и полетела в сторону той, что её породила.
Держи, старая, ответку! Нынче ночью в родовом гнезде Анохиных будет жарко. Через двенадцать часов перечница прикажет долго жить, а следом восстанет из мёртвых и пойдёт в виде зомби творить безобразия. Яд мертвяков не летальный, но уж больно зловредный: места укусов длительное время гниют, не заживая. Откуда я это знаю? Глаз показал, но опять непонятно,
Пока я изучала любопытную дымную змейку, источник, сволочь, сожрал все низшие формы эманаций. И как не подавился, собака? До заседания полчаса, а мне и делать-то нечего. Приумножив свойства змеюки собственным проклятием трясавицы, отправила обратно. Поутру князя Сабурова найдут в весьма жалком состоянии. Лучшие доктора империи собьются с ног в поисках панацеи от неведомой лихорадки, но лишь отсрочат на несколько дней неотвратимую смерть. Лёгкой она не будет — уж я об этом позаботилась. Не рой другому яму, сучий потрох!
Брать на карандаш прочих благожелателей не имело смысла. Легче дать на лапу секретарю пару червонцев и заполучить полный список присутствующих на заседании господ — не промажешь.
Своевременный презент Мораны спас если не от погибели, то от неприятных ощущений уж точно. Проклятиями, даже очень сильными, меня не убить, а вот принудить слить ценные ресурсы на череду бесконечных регенераций — запросто. Спасибо богине за подгон, крайне полезное приобретение оказалось.
В оставшееся время тешилась тем, что бесила присутствующих в зале невозмутимым видом: беззаботно мастерила оригами, дважды собрала кубик Рубика, а затем и вовсе, достав термос, взялась смачно сёрбать обжигающий ароматный кофе, чем довела до белого каления тощую княгиню напротив.
Наконец, двери отворились, и вошёл он… Расхититель бабьих сердец, герой аниме, Его Императорское Высочество Великий Князь Пётр Михайлович, наследник короны Российской Империи и по совместительству председатель высшего совета кланов. Народ раболепно повскакивал со своих мест и принялся расшаркиваться перед светлейшей особой, а я, лишь помахав ручкой, приветливо кивнула вероятному врагу номер один.
Великий Князь ответил мягкой улыбкой и подморгнул, что не осталось незамеченным некоторыми особами женского пола. Один к ста, что сегодня же по Питеру поползут слушки, что я не только главная фаворитка императрицы, но и первая давалка преемника. Плевать, одной сплетней больше — какая разница?
Не успел Пётр Михайлович занять председательское кресло, как из другой двери, поменьше, под конвоем вывели троицу аристократов. Болховский не выглядел подавленным, до последнего держал марку. Закревский имел бледный вид, но, так же как и его соратник, старался не упасть в грязь лицом, а вот на Сольского глядеть было тошно: помятый, испуганный, небритый, от былого гонора не осталось и следа — срамота, да и только! Теперь уже они заняли трибуны ответчиков, а я, встав с кресла, скромно притулилась на месте истца.
Ударил гонг, возвещая присутствующих о начале заседания высшего совета кланов.
— Прошу внимания, господа! — усиленный магией голос Великого Князя рассёк и без того гробовую тишину.
Председатель, выдержав положенную паузу, нагнетая саспенса, продолжил речь:
— Не так давно все мы присутствовали на внеочередном собрании, где был подтверждён предъявленный почтенными господами: князем Болховским, князем Зарецким и графом Сольским — акт об объявлении войны княжне Ольге Фёдоровне Нагой. Ответчица приняла ноту и выдвинула
Зал взорвался криком сотен, а то и тысяч глоток. В мою сторону, будто кинжалы, полетели проклятья. Слабенькие, слепленные на коленке — даже проглот источник не заинтересовался, я попросту развеяла вялый туман на подлёте.
— Внимание, господа! Прошу тишины! — громом грянул басовитый голос Великого Князя.
Все как по свистку завалили хлеборезки.
— Факт победы подтверждён и зафиксирован лично Её Величеством Императрицей и Самодержицей Всероссийской!
— Я протестую! Свидетельства косвенные! Это подлог! Мы требуем всестороннего расследования! Факт уничтожения командующих не подтверждён. Пока жив хоть один офицер, притязания лгуньи не имеют веса!
Тысячи глоток одобрительно завопили, скандируя одно-единственное слово:
— Подлог! Подлог! Подлог!
Достав резиновую оранжевую уточку, которую спёрла в ванной комнате борта номер один, покрякала, призывая к тишине. От такой выходки оторопели не только оголтелые аристо, но и сам председатель собрания. Крики смолкли, в воздухе повисло тягостное безмолвие. Крякнув для верности ещё разок, вышла из-за трибуны, представ перед глазами воинствующей толпы.
— Господин председатель, граф Сольский совершенно прав. Разве могут видеофайлы и фотографии подменить собой подлинные трофеи, взятые с поля боя? Вопрос риторический! Господа! Вы хотели прямых доказательств? Так получите! — На последнем слове в первые ряды полетели десятки окровавленных, всё ещё тёплых офицерских голов.
Подняв одну из них за волосы, предъявила ошарашенному стаду аристократов:
— Знакомое лицо, господа? Генерал Данилов Александр Николаевич, собственной персоной. Прошу прощения за оговорку — персона осталась гнить в Императорском разломе, в наличии лишь голова. Мне продолжить, досточтимые господа, или в полной мере осознали ничтожность своих претензий? — Выдрав затухающий генеральский глаз, швырнула фыркающей вобле, что бунтовала больше всех.
Княгиня, взвизгнув, повалилась в обморок. Глазное яблоко, подпрыгнув мячиком, пошло по рукам, будто живое, сея панику в рядах знати. Не удержавшись, прыснула в кулак, наблюдая за тем, как горделивые главы родов стремаются безобидного куска плоти. И это белая кость нации? Интриганы, выжиги — раковая опухоль на теле государства!
«Вась, прекрати. Ты не Че Гевара, выбрось дурные мысли из головы. Где я, а где революция? Меня полностью устраивает монарший строй. Народ не ропщет, живёт сытно, чего ещё желать?»
«Может, справедливости, Оль? Ты взгляни на них! Разве ж это люди? Они ненавидят нас просто за то, что мы существуем! Дай волю, на костре бы сожгли!»
«Се ля ви, дорогая моя!»
«Я с такой позицией не согласна!»
«И что предлагаешь? Устроить революцию? Гражданскую войну? Утопить страну в крови? Ослабить и отдать на растерзание интервентам, чтобы по кускам расчленили? Где-то я такое уже видела. Давай не надо, Василёк. Ну его на хер. Ломать — не строить. Набивай руку на собственной вотчине, прогрессорствуй сколько угодно. Покажи на примере, что можешь сделать лучше. Заявления о том, что я за всё хорошее, против всего плохого, в пользу бедных. Работай, Василиса, созидай, а политику и войны оставь мне».