Кое-что по случаю
Шрифт:
– Возможно, вы и правы.
Она с большой надеждой взглянула на него. Он мягко продолжал:
– В таком случае нам нужно передать это дело в полицию.
– Нет!
Ужас застыл в ее глазах.
– Нет! Этого я не могу сделать!
– Не можете! Не можете, потому что боитесь, потому что не уверены до конца, что ваш отец и Род могут иметь к этому прямое отношение, то есть к смерти мистера Ван дер Богля.
С жестом отчаяния она вскинула голову, но тут же опустила ее и тускло, почти беззвучно,
– Да.
И вновь ему захотелось подойти к ней, заключить ее в свои объятия и долго не выпускать. Но он лишь дальше отодвинул свой стул, чтобы увеличить дистанцию между собой и своим желанием.
– Послушайте, Люси…
Она подняла голову и посмотрела на него.
– Послушайте, скажите честно, какие отношения между вами и Родом?
– Он партнер моего отца. Мы давно знаем друг друга и часто повсюду ходим вместе.
Кэлворт произнес хриплым голосом, но очень тихо:
– Да?
– Самые лучшие, но это ни о чем не говорит. Во всяком случае, то, что вы имеете в виду, не имеет под собой ничего серьезного и никакого основания.
– Это правда?
– Да, конечно.
В голосе ее послышалась смесь недоумения и любопытства.
– Хорошо, – произнес Кэлворт мягко. – Я это хотел знать потому, что хочу сообщить о Плейере в полицию… Не знаю, замешан ли в этом ваш отец. Возможно, и нет. Но что касается Рода, то…
Неожиданно она издала какой-то странный звук и подозрительно посмотрела на него.
– Не понимаю вашей позиции… Ведь если вы пойдете в полицию, вам придется расстаться с распиской. Какой же в этом смысл… Вы же тогда ничего не получите.
– Вы правы, ровным счетом ничего. Но я и не собирался извлекать из этого что-либо лично для себя. Я никогда не собирался ее продавать. Я всего лишь блефовал.
Вновь на ее лице появилось подозрение, смешанное с удивлением.
– Тогда как же она вообще у вас очутилась?
Кэлворт сделал нетерпеливый жест рукой.
– Мы поговорим об этом как-нибудь в другой раз. А сейчас… Как вы посмотрите на то, если я передам это дело в полицию? Вы готовы мне помочь?
– Нет-нет!
Как будто этим «нет» она исторгла частицу своего тела. Голос звучал панически.
– Я не могу этого сделать! Если бы отец… – Она в отчаянии замотала головой. – Нет!
Кэлворт спокойно возразил:
– Но ведь произошло убийство. Погиб человек. Намеренно. Для него все кончено, подведены все счеты с жизнью. Никто не может посягать на частную жизнь!.. А Гастингс, который лежит в госпитале, чудом оставшийся в живых. Вы бы посмотрели на него. Не только на его раны, но и на ужас в его глазах.
Люси простонала:
– Нет!
– Но в следующий раз Плейер будет действовать более решительно. И как же его остановить? Кто следующая жертва?.. По-видимому – я?
Она неожиданно вскочила с дивана,
– Нет! Не верю! Вы хотите запугать меня! Вы наговорили здесь столько разных ужасов…
Она долго и упорно смотрела ему в глаза, но Кэлворт выдержал ее взгляд. Затем она резко и неожиданно отвернулась от него и зарыдала, опустив голову на свои руки.
Громкие, почти устрашающие рыдания разнеслись по комнате. Когда она повернулась к нему лицом, Кэлворт встал. Он протянул навстречу ей руки, и она инстинктивно бросилась к нему, всем телом прижалась к его груди, лицо ее прильнуло к грубой твидовой ткани лацканов его пиджака…
Рыдания стали глуше, руки его крепко обняли ее. Его обдало ароматом ее духов, который нестерпимо опять напомнил ему мелодию «Синего часа», который он недавно слышал в ресторане…
Ее уступчивое мягкое тело растворилось в нем, и он понял, что пропал, и ужаснулся. Желание овладеть ею, как шторм, налетело на него, но что-то слабое и сопротивляющееся внутри его говорило:
«Не смей. Не смей пользоваться минутной слабостью. Это нечестно. Все это должно произойти иначе, а не в связи с этим Плейером и Родом и зеленой распиской».
Объятия ослабли, но он продолжал все еще держать ее.
Она перестала плакать. Быстрым, взволнованным движением вытерев глаза, она взглянула на него. Взгляд ее был горяч и искрился, но положение тела не изменилось. Она продолжала оставаться в его объятьях.
– Извините, – устало и хрипло прозвучал ее голос.
Кэлворт медленно выпустил ее из своих рук. Он мягко сказал:
– Что мы делаем, Люси? Что происходит? Как нам поступить?
– Не знаю, совсем не знаю. Но мне хотелось, чтобы все было по справедливости.
– Мне бы тоже этого хотелось… Мне бы хотелось все это забыть, но я не могу, не могу забыть. Эта зараза слишком глубоко въелась в жизнь. Она уже коснулась и осквернила нас.
Он почти с гневом посмотрел на нее. Она ответила ему взглядом, полным смирения. В нем была мольба и протест. Она все отдавала в его руки, а он не знал, что делать. Глядя на нее, он чувствовал, что она для него важнее всего этого дела, со всеми вытекающими из него последствиями.
– Люси, мы должны через это пройти, вы и я.
Слова давались ему с трудом, он будто бы выдавливал их из себя, как из тюбика.
– Или разрешите мне заняться этим самому.
Ее голос прозвучал, как шелест:
– Вы предлагаете мне пойти против моего отца… Но вы совсем его не знаете. У него свои слабости, и я не закрываю на них глаза, но, уверяю вас, это просто человеческие слабости, ничего не имеющие общего с тем, о чем вы говорите. Возможно, он поступил неправильно, купив картины Ван де Гроота. Этого я ему не прощаю, но все остальное…