Когда герои восстают
Шрифт:
Я бы никогда не позволил ей забрать другую жизнь, если бы мог помочь.
Жизни ее отца было более чем достаточно, даже если она не была уверена, кто из нас нанес убийственный удар.
Дело не в том, что у меня был какой-то гребаный комплекс Мадонны-шлюхи, что я больше не захочу ее, если она станет слишком грешной. Все и проще, и глубже.
Я не хотел развращать ее полностью. Я не хотел искоренять те вещи, которые я любил в ней, и те вещи, которые делали ее Еленой. Ее любовь к справедливости и вдумчивое отношение к морали. Эти качества нужны мне так же, как и ей, и я не хотел бы, чтобы они превратились
Итак, мы ехали в Ламборджини вместе, пистолет лежал на моей консоли рядом с переключением передач, а ее рука свободно лежала по другую сторону от моей. Мы оба были одеты в черное, и меня потрясло, насколько чертовски сексуально она выглядела в отсутствии цвета.
И у нас был план.
На вилле Рокко в центре города было до смешного легко дышать. Стены примыкали к соседним владениям с обеих сторон, поэтому, какую бы охрану он ни установил, доступ был возможен с трех сторон. Мы припарковали машину в переулке у улицы Спакканаполи и пошли пешком к соседскому дому слева от дома Рокко. Улицы были пусты, если не считать пьяного мужчины, который спал, растянувшись на крыльце многоквартирного дома в конце квартала. Никто не заметил, когда мы тихонько взломали входную дверь отмычкой, и никто из спящих в доме не зашевелился, когда мы осторожно поднялись по лестнице на четвертый этаж.
Нико хорошо знал этот дом, потому что спал с дочерью торговца, которому он принадлежал. Он рассказал нам об окне в верхней части лестницы, которое выходило в сад на крыше рядом с террасой Рокко.
За этим уязвимым местом следил охранник, и он был несколько насторожен, что означало, что Рокко нервничает.
Зная это, я улыбнулся и жестом попросил Елену не высовываться, а затем перепрыгнул через стену и с мягким стуком приземлился на вооруженного человека. Мы покатились по земле, и прежде, чем он успел сориентироваться, я вырубил его точным ударом в висок. Его голова ударилась о землю, и он лежал неподвижно.
— Vieni, — прошептал я ей.
Идем.
Она легко перемахнула через стену, грациозная даже в своей крадущейся походке.
Я повел ее через сад, не сводя глаз с охранника у двери в дом, наполовину скрытого за посаженной пальмой.
Елена пнула педаль, которая покатилась по дорожке, а затем ударилась о клумбу.
Cazzo. (пер. с итал. «блядь»)
Охранник оттолкнулся от стены, поднял пистолет, обшаривая глазами джунгли растений. Я толкнул Елену вниз одной рукой, затем опустился на живот рядом с ней, слегка перекатившись на бок, поднимая оружие под нужным углом.
Щелк, щелк.
Его ботинки стучат по плитке.
Я считал, пока не решил, что он будет достаточно близко, листья куста колыхались, смещаясь от чего-то в нескольких метрах справа от нас. Мое дыхание было спокойным, тихим потоком через открытый рот.
Охранник обогнул массивный горшок с жасмином, и я выпустил одну пулю прямо ему в грудь. Он упал на столб, затем медленно сполз на землю, сжимая туловище.
Елена рядом со мной не двигалась и не задыхалась. Она смотрела, как я медленно встал и подошел к умирающему.
— Ты не должен так умирать, —
Он плюнул в меня, густая слюна попала мне на подбородок. Я вытерся, затем провел мокрой рукой по его лицу, несмотря на все его усилия.
— Нет? — я устало вздохнул. — Хорошо.
Я отступил назад и направил на него пистолет.
— На кухне, — прохрипел он сквозь кровь, просочившуюся через пальцы, прижатые к ране. — Testa di cazzo. (пер. с итал. «мудила»)
— Разве ты не видишь, что здесь присутствует дама? — спросил я негромко, а затем провел прикладом пистолета по его лицу.
Он рухнул, потеряв сознание.
Когда я посмотрел на Елену, ее глаза были широкими, темными и серебряными, как луна в ночном небе над нами. Она хотела меня. Это было видно по дыханию и расширенным глазам, по тому, как она извивалась, словно хотела раздвинуть для меня ноги прямо здесь.
— Позже, bella (пер. с итал. «красавица»), — пообещал я, беря ее за руку и ведя к двери.
Мы бесшумно вошли в дом, переступив через одного охранника, когда спустились по лестнице и завернули за угол на уровень с кабинетом Рокко. Я взял его на удушающий захват. Когда Елена прошла мимо него, она осторожно положила его вывернутую руку на грудь, чтобы не наступить на нее.
Как она смогла рассмешить меня в такой момент, уму непостижимо.
Голоса в кабинете оповестили нас о том, что у Рокко гости. Я жестом показал Елене, чтобы она осторожно подошла и подождала у двери.
— Слушай, ты, придурок, — прошипел он на быстром итальянском. — Я работаю с твоей сицилийской задницей только потому, что у нас общий враг. Я ни за что на свете не собираюсь оказывать тебе ни одной гребаной услуги, кроме этой. И если ты так обращаешься со своим помощником, то, должен сказать, я удивлен, что ты все еще в бизнесе.
Наступила тишина, пока Рокко слушал того, с кем говорил по телефону. Мое нутро сжалось, когда я задался вопросом, с кем, черт возьми, он разговаривает.
— Я достану его, ты, кусок дерьма, — крикнул Рокко, ударив кулаком по поверхности. — Ты разговариваешь с доном со своей чертовой родины, относись ко мне с уважением. О? — он сделал паузу, его дыхание было тяжелым от гнева. — Ну, пошел ты! Можешь забыть мой номер. Данте Сальваторе будет мертв в течение двадцати четырех часов, и когда он умрет, я ожидаю, что ты выполнишь свою часть сделки. Убирайся из Кампании и возвращайся на свой богом забытый остров, а?
Телефон захлопнулся, и Рокко выругался под нос по-итальянски.
Я поднес палец ко рту и дал знак Елене оставаться на месте, прежде чем толкнуть дверь Рокко и войти с поднятым пистолетом.
— Рокки, — сказал я на своем самом американском английском. — С кем ты, блядь, здесь разговариваешь?
Рокко сидел за своим роскошным столом, положив голову на руки. Как только он услышал мой голос, он замер, потирая усталое лицо, и опустил ладони на столешницу. Одна из них попыталась опуститься еще ниже, вероятно, чтобы достать пистолет, закрепленный под столом.