Когда горит трава
Шрифт:
У него был глубокий сильный голос, который он, очевидно, берёг для подобных случаев, и Сансай был искренне тронут.
— Аминь, — сказал Сансай, отирая песчинки со лба и доставая чётки.
Старик спросил:
— А что ты теперь собираешься делать?
— Я должен идти на юг.
— Правда? Это хорошо, клянусь Аллахом, это хорошо. Но сегодня уйти ты не можешь. Ночь уже наступает. Скоро выйдут гиены и другие дурные звери саванны.
— Ты прав.
— Не хочешь ли переночевать у меня.?
Мей Сансай вспомнил, как днём
— Так пойдём? — спросил старик.
— Веди, — набравшись решимости, выговорил Сансай.
Он взглянул на небо и увидел, что белые волокна облаков собираются, сереют, чернеют. Если дождь не начнётся сейчас, он может начаться позже.
Жилище старика позабавило Мей Сансая. Это была одна из брошенных хижин, без крыши и почему-то сырая. Старик делал тщетные попытки возвести над ней крышу, однако тень давал лишь росший рядом баобаб, перед которым лежало бревно. Мей Сансай посидел там, пока старик торопливо готовил еду из теста и кислого молока.
— Где ты берёшь муку? — спросил Сансай.
— Там, в Новой Чанке. Так они назвали деревню, которую построили вместо Старой Чанки, в которой мы сейчас и находимся.
— А это далеко отсюда?
— Нет. Лентяй, выйдя по росе на рассвете, дойдёт туда прежде, чем солнце окажется над головой.
— Тау!
— Иногда я хожу туда, — сказал старик. — Только там для меня слишком чисто. У них даже колодец выложен цементом и рыночная площадь тоже. Кай!
— Ты мне завтра покажешь туда дорогу?
— Это несложно. Но скажи мне, ради Аллаха, неужели ты завтра покинешь меня?
— Клянусь Аллахом, завтра я должен идти и продолжить свои поиски.
— Ты ищешь мужчину?
— Нет, прекрасную девушку. Такую прекрасную девушку, которая будет достойна моего сына.
— Вот как! — тихо сказал старик. Он разводил костёр. Ломая прутья, он добавил: — Девушки принадлежат к той породе, которой нельзя доверять. Клянусь Аллахом!
— Чему же ещё нельзя доверять?
— Султану, реке, ножу и ночи. Султану — потому, что его слово изменчиво, как погода. Реке — потому, что утром ты легко переходишь её вброд, а вечером она вдувается и может утопить тебя. Ножу — потому что он не знает, кто носит его. Ночи, ха! Кто знает, что таится во тьме? Вероятно, всё дурное.
— Как бы то ни было, отец, когда настанет день, моё путешествие продолжится. Я должен позаботиться о мальчике.
Вскоре еда была готова: сладкий картофель, жареные земляные орехи. Как подобает фулани, Сансай не ел того, что может есть скот: пастухи не объедают коров и быков. Старик сетовал, что кладовая его пуста. Сначала они поели теста в
Глава VII
Мей Сансай пробыл в деревне целую неделю. Он действительно подружился со стариком, их дружбу питали странные открытия, которые они совершали среди развалин. Как мальчишки, они целыми днями бродили по Старой Чанке, а вечерами сидели у костра и беседовали. Однажды Мей Сансай спустился к ручью, промыл ледяной водой глаза, омыл ноги и вернулся к хижине старика. Старик ощипывал только что подстреленную куропатку.
— Отец, пора мне поблагодарить тебя за гостеприимство. Да благословит тебя Аллах и да осыпет тебя щедротами в твоей деревне. Я же должен уходить.
— Нет, Мей Сансай, я слишком полюбил тебя.
— Такова жизнь. Не успеешь встретиться, и уже надо расставаться.
— Это верно. Только расставаться всегда невесело.
— Я хочу пуститься в путь, потому что в сердце моём тревога. Видит Аллах, я был счастлив здесь, но как я могу отказаться от своих поисков? Ты знаешь, как это бывает, когда отец любит сына так, как я люблю Рикку? — Знаю ли я? О, Аллах! У меня был любимый сын. Но он был своеволен и однажды ушёл на войну белых людей. Он сказал, что вернётся, но я его с тех пор не видел.
— Храбрый мальчик.
— Храбрый? Ха, безумный! Когда белые пришли в эту деревню, она была полна людей и процветала. Вот какова была Старая Чанка! Солдаты играли музыку и показывали нам свои винтовки. Им нужны были люди на войну белых. Они обещали всякие блага. Бесплатная еда, красивая форма. Бесплатный проезд в далёкие земли за морем. Клянусь тебе, дорогой друг: будь я юношей, ничто не удержало бы и меня. Это как безумие! Но увы, моё тело утратило гибкость, и они всё равно не взяли бы меня. А мой сын Шеху ушёл с ними и до сих пор не вернулся.
Слёзы стояли в глазах старика.
— Аллах снизойдёт к тебе, — сказал Сансай, ударив себя в грудь. — Столько людей погибло и столько вернулось. Нельзя быть ни в чём уверенным.
— Да смилостивится над ним Аллах!
Они помолчали минуту. Сансай поднял глаза и взглянул прямо в лицо старику.
— Я ухожу!
Мей Сансай пустился в путь и добрался до Новой Чанки ещё до полудня. Эта деревня совсем не была похожа на оставшуюся позади Старую Чанку. Вокруг неё не было стены. Дома стояли правильными рядами, и в каждом дворе росли молоденькие манговые и апельсиновые деревья. Не было ни одного баобаба. Волнение охватило Сансая, и он заспешил к деревне. Мальчишки и девчонки, плескавшиеся в воде у колодцев, не обратили на него никакого внимания.