Когда мы встретимся вновь

Ellada

Ангел с душою дьявола. Воплощение невинности и простодушия с тонким холодным расчетом в синих глазах. Однако как бы ни было велико его восхищение, Эдвард заметил, что Сюзанна старается поменьше двигаться, а когда делает это, то ее движения скованны и осторожны, словно неуверенны. И как-то тяжеловаты.

Наконец Сюзанна закончила читать монологи и поспешила к нему.

– Ну, как? – в ее глазах светились тревога и нетерпение.

Эдвард выдержал эффектную паузу.

– Тебе удалось поразить меня в самое сердце, Сюзанна. Это было потрясающе. Просто потрясающе! Мимика, голос, жесты – все выше всяких похвал. Но вот движения…

Сюзане показалось,

что сердце остановилось.

– Что – движения? – наконец выдавила она, с трудом шевеля побледневшими губами.

– Ты слишком скованна, девочка моя. На сцене нужно двигаться свободно и уверенно, ты ведь знаешь.

– Да, я знаю.

Сюзанна отвернулась, чтобы он не видел ее лица. Минуту они сидели молча. А затем девушка наклонилась и приподняла подол платья, показывая ему ногу. Расширенными от изумления глазами Эдвард смотрел на сложную конструкцию протеза, многочисленные крепления.

– Эдвард, я умоляю, дайте мне шанс! Дайте мне возможность выйти на сцену еще раз! Это все, о чем я прошу, когда-либо просила и когда-либо попрошу.

– Сюзанна, девочка, поверь мне, я понимаю, что ты чувствуешь. Но и ты меня пойми. «Макбет» – слишком сложная пьеса. Я всю жизнь мечтал ее поставить. Ребятам предстоит выложиться на двести процентов, совершить возможное и невозможное. Я с них семь шкур спущу на репетициях, только чтобы все вышло так, как я задумал! Это должен быть триумф нашей труппы, понимаешь? Триумф! Я не уверен, что ты сможешь, что ты выдержишь. Если мы провалимся из-за тебя – я переживу. А вот они…

– Мы не провалимся! Я знаю, что премьера состоится через полгода. Я хожу довольно неплохо. И буду тренироваться еще и еще, пока моя походка не станет прежней. Пока этот протез не станет мой настоящей ногой. Я клянусь, Эдвард! Я приложу все силы! Я готова вынести все, слышите? Репетиции, тренировки – все! И клянусь, я ни разу не заплачу и не пожалуюсь! Только дайте мне этот единственный шанс. Кроме того, то, что я буду исполнять главную роль, также может послужить хорошей приманкой для нашей пресыщенной публики. Да я почти уверена, что так и будет! Большинство еще помнит, что произошло со мной тогда. Даже те, кто вообще не любит театр, придут, Эдвард. Придут просто из любопытства. Чтобы посмотреть, как играет безногая. Уже сейчас можно предсказывать полный аншлаг. Я не подведу, Эдвард. Обещаю!

Стэнфорд тяжело вздохнул и, нахмурившись, погрузился в задумчивость. Сюзанна молча ждала его решения. Она сделала все, что могла. Теперь оставалось только ждать. И молиться. Она молилась. И ждала.

– Решено! – наконец воскликнул Эдвард. – Будешь леди Макбет. Но пощады не жди! И чтоб к премьере летала, словно фея!

– Обещаю!!! – Сюзанна задыхалась от радости. – Остановись, мгновенье, ты – прекрасно! Эдвард, вы не пожалеете. Клянусь, не пожалеете! Это будет триумф, я обещаю! И я буду летать, словно фея. Это я тоже обещаю!

– Ладно-ладно. Посмотрим, что ты запоешь через месяц. Все вы так поначалу. Раздаете клятвы и обещания направо и налево, готовы руки целовать, а потом только и делаете, что ноете да ленитесь. Впрочем, лениться я вам не позволю. Ладно, иди домой. Уже поздно. Да и я пойду. Кстати, слышал о вашей с Терри помолвке. Поздравляю.

– Спасибо, Эдвард, – Сюзанна улыбнулась, но эта улыбка была грустной. – Но поздравлять меня не с чем. Свадьбы не будет.

– То есть как это не будет?!! – в который раз за вечер ошеломленно воскликнул Эдвард. – Но Терри сказал…

– Я знаю, что сказал Терри, – спокойно перебила его Сюзанна. –

И он не лгал вам. Просто он об этом еще не знает. Но скоро узнает. До свидания, Эдвард.

– До свидания, – машинально ответил тот, все еще переваривая последние новости.

«Пожалуй, последний час был слишком насыщен. Слишком! – думал он, глядя, как Сюзанна медленно идет по проходу к дверям. – Мне нужно отдохнуть. Определенно!»

– Сюзанна! – не удержавшись, окликнул он девушку.

– Да? – она остановилась и, обернувшись, вопросительно посмотрела на него.

– Ты была лучшей из всех, кто пришел на пробы.

– Я знаю, – ее голос был спокойным и уверенным, без ложной скромности, но и без зазнайства.

– Я рад, что ты вернулась к нам.

– Я тоже рада. Очень рада.

– Первая репетиция завтра в девять. И только посмей опоздать – выкину из труппы без разговоров!

– Как скажете, директор, – весело улыбнулась Сюзанна. – До свидания.

– До завтра.

На улице уже царила ночь. В фойе мальчик-прислужник гасил последние свечи. Сюзанна направилась к нему.

– Простите.

– Да, мисс? – лицо мальчугана моментально приняло дежурное услужливое выражение.

– Не подскажете, Терруз Грандчестер уже ушел?

– Терри? Нет, я не видел, чтобы он выходил. По-моему он все еще у себя в гримерной, мисс. Вам показать, где это?

– Спасибо, я найду.

Она прекрасно помнила дорогу в его гримерную. Хотя и ни разу не была там. И вот спустя годы она вновь шла знакомым путем. И каждый ее шаг словно сметал пыль с посеревших и выцветших, словно старые фотографии, воспоминаний, делая их живыми и красочными. Навернувшиеся слезы защипали глаза, но Сюзанна не позволила им пролиться. Сквозь туманно расплывающуюся пелену она жадно всматривалась во все, что попадалось ей на глаза, стремясь запомнить. Запечатлеть в памяти на веки вечные шорох портьер и притаившиеся в углах тени, тихий скрип половиц и спящие бронзовые подсвечники на стенах, каждый звук, каждую деталь. Театр… Ее театр… Нет! Ее мечты! Ее мир! Ее жизнь! Все ее желания. Как же ей не хватало всего этого. Как она смогла так долго прожить без него? Теперь Сюзанна этого не понимала. Вся ее жизнь – с того страшного момента, когда она увидела, как оборвавшаяся рампа летит вниз, и до этого благословенного мгновения – вдруг показалась ей просто ужасным сном. Сном, которого никогда не было и не могло быть. Да разве она смогла бы прожить столько времени без театра? Без его волшебных звуков… Без нескончаемых репетиций… Без споров и ссор… И без ошеломительного всепоглощающего ощущения триумфа премьер… Без этого волшебного перекрестка реальности и фантазий. Нарочито медленно, осторожно, словно боясь разбудить кого-то неведомого ей самой, почти благоговейно переставляя ноги, девушка поднялась по ступенькам на самый верхний этаж, где располагались гримерные артистов.

“Господи, как же давно я здесь не была. А здесь ничего не изменилось. Даже немного странно. Словно я никуда и не уходила. Театр… Мой театр… Я вернулась, слышишь? Я вернулась к тебе. И больше никогда никуда не уйду! Клянусь! Я не смогу без тебя жить. Больше не смогу. Только в твоих стенах и есть настоящая жизнь. Там, снаружи, ее нет. Там лишь тусклое, серое существование. Я слишком долго прозябала там. Прости. Прости, что не пришла раньше. Но теперь я вернулась, слышишь? Мы снова вместе. И мы им покажем, что такое настоящее искусство. Ты ведь поможешь мне, не так ли? И это будет триумф! Единственный подлинный неповторимый! Я обещаю. Обещаю!”