Когда мы встретимся вновь

Ellada

“Одно и то же. Все одно и то же. Замкнутый круг. Беги-не беги, выхода все равно нет. Господи, сколько же я могу наступать на одни и те же грабли?!! Почему каждый раз, стоит моему сердцу открыться кому-нибудь навстречу, как ты неумолимо ставишь на моем пути Кенди?!! Почему?!! Разве это справедливо? Чем я заслужила эту боль? Чем?!! ЗА ЧТО?!! Впрочем, к чему эти вопросы. Ты ведь все равно не ответишь. Все есть так, как есть, не правда ли? Что ж… Ты прав, Господи. Вместе того, чтобы попусту роптать, займемся тем, что действительно важно”.

Тряхнув головой, она торопливо сунула дневник на место и задвинула ящик, после чего, сев за стол, взяла бумагу и перо. Первые ровные строки легли на белоснежный лист: “Майами, Уэнстон-сквер, 16. Здравствуйте, папа и мама. Знаю, что давно не писала…”

====== Часть 32. Леди Макбет ======

Февраль 1919 года. Нью-Йорк.

Поздний вечер.

Очередная бесконечная репетиция закончилась. Правда, на этот раз ее окончание было отмечено неплохой новостью. Выдав последние едкие комментарии

по поводу их игры в целом и каждого по отдельности, Эдвард Стэнфорд милостиво объявил о том, что «репетиция окончена», но тут же попросил задержаться еще на несколько минут. После чего, приняв горделивую позу, торжественно объявил, что задумал постановку новой пьесы и, выдержав положенную паузу в лучших традициях актерского мастерства, с нескрываемым удовольствием сообщил название пьесы. «Макбет». Уильям Шекспир. Трагедия. В их глазах единодушно читалось недоумение. Раньше их труппа ставила главным образом комедии. Более того, актерский состав был подобран именно исходя из этого приоритета. Исключением стали лишь «Ромео и Джульетта», но все участники труппы до сих пор содрогались, вспоминая ту постановку. И вдруг снова замахнуться на Шекспира! И не на легкую комедийную пьесу, а на настоящую трагедию. Это было смело. И неожиданно. Пожалуй, даже больше неожиданно. Часть ролей была распределена тут же. Услышав, что ему предстоит сыграть Малькольма, старшего сына короля Шотландии, Терри лишь чуть приподнял брови, а затем пожал плечами и направился к выходу. Малькольм так Малькольм. Какая разница. Для него это не имело значения. Шарлю достался образ Дональбайна – младшего сына шотландского короля. Но главная проблема возникла с женскими ролями. В том числе и с отсутствием в труппе подходящей кандидатуры на одну из главных женских ролей – леди Макбет. Однако, не смутившись ни на секунду, Эдвард сообщил, что на днях будут объявлены пробы на все незанятые роли. На этом новости закончились, и актеры с облегчением поплелись в свои гримерные с единственным желанием: побыстрее добраться домой и наконец-то отдохнуть. Грядущие сложности мало кого беспокоили, ведь они наступят завтра. А до завтра было далеко, как до звезд. – Уж не твой ли вечно мрачный вид навел нашего Эда на мысль поставить трагедию? – невесело сострил Шарль по пути в гримерную и покосился на плетущегося рядом Терри, но тот лишь устало повел плечом. – М-да… Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Где-то в глубине души Терри всецело разделял «оптимизм» друга, но его лицо сохранило привычное ледяное спокойствие. Он так привык подавлять эмоции, что иногда всерьез сомневался, есть ли они у него вообще или он уже разучился чувствовать. Вот и удивление, и беспокойство, вызванные неожиданным заявлением Эда, едва зашевелились, скользнули легкой дымкой по горизонту сознания и тут же исчезли, словно их и не было. Добравшись до гримерной, Шарль и Терри освободились от костюмов и принялись снимать грим. Сидя за своим трюмо, Шарль по уже сложившейся привычке украдкой наблюдал за другом. О помолвке Терри и Сюзанны было объявлено официально. В труппе все очень обрадовались этой долгожданной новости и искренне поздравляли Терри и передавали поздравления и пожелания счастья Сюзанне. Вот-вот должен был быть назначен день венчания. Терри же совсем не изменился и не выказывал ни радости, ни отчаянья. Разве что стал еще чуть более замкнут. «Если раньше его амплуа был образ романтического героя, то теперь ему больше подойдут трагические роли, – подумал Шарль. – Что ж… «Макбет» – его идеальный шанс показать себя в лучшем свете». Молча покончив с гримом, он одернул костюм и пригладил растрепавшиеся волосы. В последнее время они мало разговаривали и все больше молчали в присутствии друг друга, но при этом Шарль каким-то совершенно непостижимым образом почти физически ощущал, что они стали ближе. «Беда объединяет гораздо чаще и сильнее, нежели счастье», – пришел он к выводу, поразмыслив минуту-другую. В труппе внезапную молчаливость Шарля встретили легким недоумением, но вскоре привыкли и стали принимать как нечто само собой разумеющееся. Однако Чарли необъяснимая угрюмость второго друга повергла в настоящий шок. – Похоже, это заразно, – мрачно пошутил он, сверля его и Терри вопросительными взглядами. Но его взгляды остались без объяснений, а вопросы – без ответов. Шарлю совершенно не хотелось обсуждать болезненную тему неожиданно возникшего любовного треугольника, а Терри настолько погрузился в себя, что не замечал ничего вокруг, в том числе и очевидной увлеченности Шарля его невестой. Ему это просто не пришло в голову. Покинув гримерную, они быстро миновали фойе, погруженное в дремотную темноту, и вышли на улицу.

Падал снег. Морозная пыль искрилась в свете фонарей, устилая улицу пушистым покрывалом. Изредка ветер гнал поземку.

– Я иду к Сюзанне, – коротко сказал Терри и вопросительно посмотрел на друга.

Легкая улыбка скользнула по губам Шарля, не коснувшись черных глаз, а спустя мгновение их скрыли опустившиеся ресницы. Но мигом позже молодой человек, как обычно, молча покачал головой.

– Я лучше домой. Устал, – также коротко ответил он. – Увидимся.

Секунду Терри смотрел ему вслед, а затем пожал плечами и пошел прочь.

Чай был превосходным. Как всегда. Терри сделал последний глоток и поставил чашку на поднос. Сидя напротив, Сюзанна молча наблюдала за своим теперь уже официальным женихом. Только вместо немого

обожания, так часто светившегося в ее глазах, когда она смотрела на него раньше, в них теперь царила странная задумчивость. Так ученый наблюдает за поведением подопытной мыши, ставя очередной эксперимент – свысока, алчно и внимательно, ловя каждое движение и делая из него свои, одному ему ведомые, выводы. Впрочем, Терри, как всегда, не замечал этого. А быть может, ему просто было безразлично.

– Как дела в театре?

– Как обычно, неплохо, – по губам Терри скользнула едва заметная усмешка. – Эд пытается сделать из нас совершенство.

– Получается? – улыбнулась Сюзанна.

Терри пожал плечами.

– С переменным успехом. Но Эд своего добьется. Как обычно. Кстати, сегодня он объявил, что собирается ставить новую пьесу.

– Правда? – Сюзанна заметно оживилась. Она любила слушать о новых постановках, первых репетициях, их сложностях и удачах. – И что это за пьеса?

– «Макбет».

– «Макбет»?!! – ахнула Сюзанна.

– Угу, – подтвердил Терри.

– Но… Но это же трагедия.

– Ну да. Как, впрочем, и «Ромео и Джульетта». «Нет повести печальнее на свете…» – картинно продекламировал он.

– Я не совсем это хотела сказать. Я не сомневаюсь в таланте и способностях Эдварда, – замялась Сюзанна, – Просто… Просто… «Ромео и Джульетта» и «Макбет» – слишком разные вещи. Шекспир сам по себе не так прост, как кажется. А Эдвард еще ни разу не ставил такие серьезные трагические пьесы. Да и актерский состав нашей труппы, как мне кажется, не рассчитан на такие постановки.

– Эд уже распределил роли. Мне достался Малькольм, а Шарль будет Дональбайном. Эд сказал, что на незанятые роли объявит пробы в ближайшее время. Но незанятых мужских ролей почти не осталось, а вот женских – много. В том числе, кстати, и роль леди Макбет.

– Леди Макбет? В самом деле? Неужели ни одна из наших актрис не подошла на эту роль?

Терри пожал плечами.

– Таково решение Эда, а с ним спорить – себе дороже. Он сказал, что хочет чего-то нового, необычного, захватывающего. Чтобы публика ахнула и запомнила надолго.

– Вот как? – задумчиво протянула Сюзанна.

– Именно так.

– И когда будет премьера?

– Через три-четыре месяца.

– ЧТО?!! Так быстро? А вы успеете?

– А кто нас спрашивает? Ты же знаешь Стэнфорда, Сюзанна. Если он чего-то захочет, то живым не слезет, пока свое не получит. Так что думаю, что скоро публика Нью-Йорка получит поистине ошеломляющую премьеру «Макбета» в постановке труппы Стэнфорда. Даже если Эду придется выцедить и выпить по капле свою собственную кровь, а заодно и нашу, разумеется. Так что, как только всех утвердят – приступим к репетициям. И здесь уже пощады не будет.

– Ясно.

Сюзанна замолчала, задумчиво глядя на пустое дно чашки, которую машинально продолжала держать в руках.

«Нечто новое. И необычное. Макбет… Леди Макбет…»

Позже…

Сон не шел. Сюзанна лежала в постели, глядя в потолок и чутко вслушиваясь в звуки, доносящиеся из глубины дома. Это стало почти ритуалом. Дом готовился ко сну. Вот за дверью послышались тихие шаги, жалобно скрипнула половица у порога. Сюзанна закрыла глаза за мгновение до того, как открылась дверь. Миссис Марлоу на цыпочках подошла к кровати. Девушка сделала вид, что крепко спит. Ее нежное личико расслабилось, стало спокойным, умиротворенным и еще более нежным. Длинные ресницы темными полукружьями неподвижно замерли на щеках. Губки чуть приоткрылись. Пальцы одной ладони уютно свернулись возле щеки, а вторая покоилась на подушке поверх разметавшейся волны золотых волос. Бывшая актриса, ей ничего не стоило провести мать.

Несколько минут миссис Марлоу наблюдала за дочерью, а затем наклонилась, осторожно и по-матерински ласково прикоснулась губами к ее щеке, стараясь не потревожить, и также тихонечко вышла из комнаты, бесшумно притворив за собой дверь. Из коридора донесся звук ее удаляющихся шагов. Сюзанна открыла глаза, но не пошевелилась и продолжала ждать. Часы пробили полночь и продолжали мерно тикать, отмеряя мгновенья и минуты. Дом затих. А затем уснул.

Вот тогда девушка решительно отбросила одеяло и осторожно встала. Выудив из-под кровати коробку, она достала протез и принялась надевать его. Но теперь ее движения были четкими и уверенными, а сам процесс не занял и минуты. Застегнув последнее крепление, Сюзанна выпрямилась и сделала несколько шагов, наблюдая за собой в огромное – от пола и значительно выше ее роста – зеркало. Она попросила купить его три месяца назад, при этом категорически отказавшись объяснить, зачем оно ей понадобилось. Миссис Марлоу несказанно удивило желание дочери, но спорить она не стала и молча выполнила его. Как обычно. Услужливость матери по отношению к ней не переставала удивлять Сюзанну. Казалось, стоит ей как-нибудь вечером пожелать звезду с неба, как не позднее следующего же утра миссис Марлоу преподнесет ей желаемое на блюдечке с голубой каемочкой и если не в подарочной упаковке, то уж наверняка перевязанное красной шелковой ленточкой с бантиком. Временами ее это даже пугало, но в глубине души она была очень благодарна матери за ее самоотверженность, за вечную готовность прийти на помощь и защитить ее, Сюзанну, от всех бед на земле, и даже за эту странную готовность безоговорочно выполнять любые ее желания. Как бы то ни было, но зеркало она получила. Но, приняв его, Сюзанна одновременно дала себе клятву никогда более не злоупотреблять доверием матери.