Когда она искушает
Шрифт:
У меня на глазах выступила слеза. — Поло не волнует, что его отец — чудовище.
— Он — его плоть и кровь. Для него это всегда значило больше, чем для меня. У меня есть другой отец, Мартина, так что я видел, какими бесполезными они могут быть. После своего детства я никогда не стремился к такой фигуре в своей жизни. Но мама Поло не была замужем, когда забеременела им, и всю жизнь оставалась одна. Поло романтизировал представление о том, что такое отец.
— Он в полной заднице. Томмазо и Аллегра… — Боль подкатывает
— Я позабочусь об этом. Я уже еду обратно.
— Что? — спрашиваю я, проезжая мимо знака с изображением самолета. Наверное, я уже близко.
— Я похороню Томмазо и Аллегру, а потом сразу приеду к тебе и твоему брату.
Я втягиваю губы в рот. Образ этих двоих, лежащих на кровати, навсегда запечатлелся в моей памяти. Я не забуду их доброту, которую они проявили ко мне.
Доброту, за которую я отплатила, принеся смерть к их порогу.
— На моем счету еще две загубленные жизни, — шепчу я, когда осознание этого проносится через меня.
О Боже. Я проклята. Должно быть.
— Прекрати, — рычит Джорджио в трубку. — Если хочешь возложить вину, возложи ее на того, кто ее заслуживает — на меня. Черт, Мартина. Я должен был знать. Были знаки, а я их игнорировал. Я думал, что мы одинаковые. Та же история. Тот же первородный грех. В глубине души я был уверен, что Поло отвергнет Сэл так же, как и я, но это было лишь желанием. Оказалось, что мы не можем быть более разными.
Я замечаю еще один указатель на взлетно-посадочную полосу, со стрелкой. Я поворачиваю на следующий поворот, и передо мной открывается аэродром. — Я почти на месте.
— Припаркуйся за ангаром, чтобы тебя не было видно с дороги, — инструктирует он. — Ты видишь, что за тобой кто-то едет?
В зеркале заднего вида — пустая дорога. — Нет. Никого нет.
— Говорил ли Поло, что он сообщил Сэлу о том, что ты была со мной, или дал ему какую-либо информацию о том, где ты находишься?
— Я не думаю, что он это сделал. Я думаю, он хотел быть героем и быть тем, кто доставил меня к дону.
— Он хотел получить все заслуги. Нам повезло. Было бы гораздо хуже, если бы тебя искали люди Сэла. Они были бы гораздо компетентнее Поло.
Громоздкий ангар становится все ближе и ближе, и я сворачиваю с асфальтированной дороги на траву за ним. Припарковавшись в тени здания, я выключаю зажигание и тянусь за Софией. Она лежит, свернувшись калачиком, на полу между сиденьями. Что, если она ранена? У меня не было времени проверить ее, когда мы убегали.
— Что сейчас происходит? — спрашивает Джорджио.
— Я припарковалась, но мне нужно взглянуть на Софию. Возможно, она получила травму, когда Поло ударил ее ногой. — Я провожу рукой по ее шерсти.
— Она его укусила?
— Да. Он пытался схватить меня в оранжерее, но мне удалось
— Боже, Мари. Я так чертовски горжусь тобой.
— После того как я покинула оранжерею, я спряталась в спальне Томмазо и Аллегры, но Поло удалось проникнуть внутрь. Тогда мы с Софией взяли его.
В его голосе проскальзывает теплота: — Эта собака до конца своих дней будет питаться только мясом.
Спина и живот Софии вроде бы в порядке, поэтому я перехожу к осмотру ее ног. Когда я прикасаюсь к одной из передних, она отдергивает ее и скулит.
— Кажется, у нее повреждена одна из ног, — говорю я Джорджио.
— Я попрошу Дамиано, чтобы к моменту приземления был готов ветеринар. Он уже вызвал для вас врача.
— Я в порядке, — настаиваю я, почесывая Софию за ухом. Она моргает на меня своими большими круглыми глазами, а затем опускает голову на землю. Ее энергия кажется слабой, и у меня внутри все бурлит от беспокойства.
— У тебя шок. Возможно, у тебя есть травмы, о которых ты даже не подозреваешь, — говорит Джорджио. — Тебе нужно обратиться к врачу.
— Я просто хочу тебя увидеть. Когда это будет?
Когда вопрос вылетает из моих уст, я понимаю, что даже не знаю, куда меня доставит самолет.
— Сегодня вечером. Я обещаю.
До моих ушей доносится жужжание, и я поворачиваюсь, глядя на небо через лобовое стекло. — Самолет здесь!
— Оставайся в машине, пока он не остановится. Ты видишь номер, написанный на боку?
— Да.
— Прочитай мне.
Я прищурился. — N707AM.
— Вот так. Хорошо, положи телефон в карман и приготовь себя и Софию к бегу. Скажи мне, когда приступишь.
София едва заметно вздрагивает, когда я произношу ее имя, поэтому я поднимаю ее с заднего сиденья и сажаю к себе на колени.
— Мне придется нести тебя до самолета, девочка, — шепчу я ей, молясь, чтобы у меня хватило сил дойти до конца. Она далеко не маленькая.
Когда самолет останавливается, я выпрыгиваю из машины и блокирую ее. Пилот успевает спустить трап, как раз когда я к нему подхожу, и берет Софию у меня на руки.
Как только я оказываюсь в салоне, я достаю из кармана телефон и прижимаю его к уху. — Я сделала это, — говорю я, задыхаясь.
Наступает долгое молчание.
— Джио?
— Слава Богу, мать твою.
Его голос дрожит.
От невыразимого страдания, прозвучавшего в этих трех словах, слезы заливают мне глаза. Джорджио сдерживал их все это время, сохраняя спокойствие, чтобы я не сошла с ума.
— Мари, если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы…, — произносит он сдавленно. — Я так чертовски рад, что с тобой все в порядке.
Слезы падают, стекая по моим щекам. — Я сбежала. Мы сделали это.
— Нет, это ты сделала. Запомни это.